— У ло, уно уно! Ну матута, нааа.
Невозможно было понять смысл слов. Зато по интонации можно было определить, что зверёныш уже знаком с содержимым рук Грохота и не желает отведать его действия на своей вымокшей шкуре. Потому и не торопится взбираться на борт, а лишь вопросительно поглядывает на людей.
— Честно говоря не знаю, что от него ожидать, но почему-то мне кажется, что он не опасен. Грохот, опусти оружие, пусть забирается к нам. Места хватит, но всем глядеть в оба, вдруг решит нас сожрать.
Когда наёмник опустил винтовку, двуногий осторожно, не торопясь, с опаской взобрался на плот. Отряхнувшись, от воды словно пёс, пришелец дважды стукнул себя по груди раскрытой ладонью и сказал:
— Ба Калимбо. Унд ду?
— Калимбо значит, — задумчиво произнёс Борис. — Ну если это твоё имя, то и мы представимся. Я Бизон, это Юра, Грохот, Ларго, а вон тот болезный в палатке — Джон.
— Кунду, Ябизон.
— Да не Ябизон, а Бизон. Понимаешь?
— Кунду, Абизон.
— Ладно, не заморачивайся, обезьянка, меня, как только не называли. Твой вариант тоже неплох, главное, что не матерный. Лучше бы ты рассказал нам кто ты такой и чего тебе от нас надо, а ещё почему, если ты разумный, не знаешь дэльфурийского языка. Тебя что Система не одарила? Жрать у нас самих нету, так что на гостеприимство не рассчитывай. А спать, если хочешь, то прямо на плоту, в палатку тебя не пустим, она уже занята. Там у нас сейчас привилегированный ветеран первой колониальной.
— Жрать и спать, Абизон, кунду, — выдал абориген.
— Что? Это ты откуда такие слова знаешь? Действует на тебя Система всё-таки? Или ты уже сейчас слова запомнил? Больно умный значит, раз два самых главных слова запомнил.
— Жрать и спать, Абизон, жрать и спать.
— Похоже намекает, что ты такой здоровый, потому что только и делаешь, что жрёшь да спишь, — решил пошутить Юра.
— Ага, и припасов у нас поэтому не осталось, — добавил Ларго.
— Зато ты, Калимбо, скелет ходячий, худой, как узник Бухенвальда. Хотя не думаю, что ты мои габариты имел ввиду. Как доплыл до нас непонятно, кости на дно должны были утащить, а больше у тебя ничего и нет.
— Уно, Калимбо — ундук, Калимбо Джонэн цурюк.
Уже на плаву стало ясно, что вода в реке не такая уж чистая, как показалось издалека. Нет, здесь не было мути или радужных разводов на поверхности. Но то и дело проплывали мимо ветки, листья, деревья, смытые в реку. В воде были видны водоросли и снующие меж ними рыбы и прочие обитатели реки. Лишь поначалу, не привыкнув к плаванию на ненадёжном плавсредстве было решено плыть вдоль берега, чтобы в случае беды выплыть на берег без особого труда. Но затем, привыкнув к качке и поскрипыванию брёвен наскоро сделанного плота, стали править ближе к центру реки. Течение здесь было более быстрым, а мелей меньше. Скорость судна значительно увеличилась, даже грести не пришлось.
