«Мама, я нашел способ вернуться домой, — прозвучал его голос из звукового сообщения — последнего сообщения, которое ему было положено по закону. — Я знаю, что ты будешь против, но пойми, уж лучше я рискну сейчас, чем следующие двадцать лет проведу на загрязненной планете, добывая руду для империи. Знаю, что наш род обнищал и что теперь наша семья ничем не отличается от низкородных. У нас нет возможности выкупить мою свободу, поэтому мне ничего не остается, как принять предложение. Прости меня за все. Я подвел тебя и сестру, но теперь мне выпал шанс все искупить. Я люблю вас! Прощай. И молись всем известным богам, чтобы у меня все получилось. Скоро ты обо мне услышишь».
После этого аудиосообщения она больше ни разу не услышала голоса сына, зато увидела его по стереовизору. И каков же был ее шок, когда она узнала его среди участников ежегодного Турнира Тысячи Миров!..
Он дошел до самого конца и победил в последнем поединке, Шейла видела это своими глазами, но после этого о нем как будто все забыли. Распорядитель турнира объявил, что последний участник «к великому сожалению и моему личному прискорбию» не выжил. Шейла отправляла требования разобраться с происходящим и в администрацию Арены, и лично наместнику своей планеты, и даже в представительство имперской канцелярии, но ниоткуда не получила ни полноценного ответа, ни даже короткой отписки. Ее сын бесследно исчез. После этого события она возненавидела Арену и больше не делала ставок ни на участников, ни на исход событий.
Но вот Девяносто Девятый, получивший свое прозвище из-за последних цифр в своем идентификаторе, снова пробудил в ней надежду. После того, что он сделал на втором раунде, она опять заинтересовалась турниром. Не так, как раньше, конечно, но время от времени наблюдала за его действиями. И однажды поймала себя на мысли, что переживает за него. Шейла знала, что после его выходки общество Локсийской Империи разделилось на два лагеря: одни люто ненавидели его и желали скорой смерти, другие начали восхищаться и превозносить. Разумеется, ставки на него выросли в разы.
Шейла прекрасно понимала, что ее симпатия к альрийскому военнопленному не совсем патриотична, но ничего не могла с собой поделать. Арена забрала ее сына, и она рьяно надеялась, что Девяносто Девятый способен еще сотворить что-то такое, что пошатнет эту бесчеловечную традицию. И каждый раз, когда он выходил победителем в очередном раунде или хотя бы просто выживал, ее сердце наполнялось теплотой.
