Губы киборга скривились в насмешке.
— Мой вид, — сказал он, подчеркивая последнее слово, — сильнее, быстрее и умнее. Мы горячее обычного человека. Мужчины крупнее, как по росту, так и по массе тела. Мы проворны, логичны, когда дело доходит до действий, и неумолимы в борьбе с врагами и шпионами, — он пристально смотрел на нее, пытаясь запугать.
По какой-то причине Райли совсем не боялась.
— Ох, ради бога. Я не шпион. Кому мне отчитываться? И как? Не говоря уже, зачем? Эти придурки обращались со мной как с куском дерьма. Я бы не стала звонить девять-один-один, случись с ними какое-нибудь несчастье.
— Но если бы выбор сводился к спасению человека или киборга, то мы оба знаем, кого бы ты выбрала.
— Того, кто больше заслуживает этого.
— Думаю, ты только что подтвердила мои подозрения, — протянул Арамус с насмешливым сарказмом.
— Не будь так уверен в этом. Может ты и строишь из себя крутого парня, но в душе, я готова поспорить, ты мягкий и пушистый, — Райли так и не поняла, зачем произнесла это, но не смогла удержаться от смеха, когда его брови комично выгнулись.
— Я совсем не мягкий.
— Я уверена в обратном.
— Ударь меня и проверь.
— Я не имела в виду физические данные. Я говорила о том, что ты заботишься об окружающих больше, чем думаешь, и не только о киборгах.
— Забота не заложена в мою программу.
— Какой же ты упрямый. Ты не можешь скрыть тот факт, что что-то чувствуешь.
— Эмоции для слабаков.
— Вот тут ты ошибаешься. Эмоции делают нас сильнее. Заставляют бороться, когда проще всего сдаться. Если хочешь знать мое мнение, то киборги очень эмоциональны. Иначе почему ты ненавидишь людей за их действия и ищешь мести?
— Мы жаждем мести, чтобы получить мир.
— Если бы вы хотели мира, то сбежали бы и никогда бы не возвращались. Но вы хотите того, что присуще людям. Месть, ответы, принятие. Что еще?
— Ничего, — отрезал он. — Но если ты не перестанешь приставать ко мне, то я убью тебя.
— Нет, не убьешь.
Арамус заворчал.
— Почему ты упорно считаешь, что я не склонен к насилию? Прямо сейчас я могу легко свернуть тебе шею, а затем не чувствовать никаких угрызений совести.
— И это говорит парень, который обращается со мной с великой осторожностью, чтобы ненароком не причинить боль, — она посмотрела на его руку, которая стискивала ее предплечье без угрозы нанести какой-либо вред.
— Ты очень злишь меня.
— Знаю, и все же ты до сих пор не ударил меня, не убил и не превратил в немую. Внутри ты как большая зефирка, — когда его брови сошлись в одну темную линию, а из ушей практически повалил пар, Райли рассмеялась, удивляясь собственному здравомыслию.
