— То, что ты чувствуешь, это нормально! Но пора бы выйти из четвертой стадии, Таша! Твоя депрессия подзатянулась… — Вера подхватила вздымающееся одеяло и натянула на ноги дочери.
Таша молчала, еле сдерживая гнев. Вера присела рядом с ней на кровать.
— Мы справимся вместе! Ты, я и Ева. Слышишь? Мы через все пройдем.
— Женя не звонил? — перебила маму девушка, не желая слушать ее подбадривания.
— Нет…
Таша закрыла глаза, сжав одеяло сильнее, и закусила губу. Ей хотелось просто лежать в постели и плакать. Жалеть себя и плакать. Кричать, что жизнь несправедлива, и плакать.
— Скоро придет массажистка. Пора приводить себя в порядок, — сказала женщина уже другим — более строгим — тоном, словно не замечая состояние дочери.
На самом деле Вера все замечала, но понимала, что жалость к дочке только усугубит положение, и идти у нее на поводу нельзя. Так объяснила ей психотерапевт Юлия Синичкина, каждая консультация которой обходилась семье в круглую сумму.
Она взяла со стола тряпку и, шлепая бархатистыми тапочками с розовыми пушками, направилась к выходу, взглянув еще раз на Ташу. Покачав головой и тяжело вздохнув, женщина вышла, прикрыв за собой дверь.
Таша осталась одна. Еще какое-то время она лежала с закрытыми глазами, как вдруг вспомнила свой необычный сон.
«Надо же. А ведь было так хорошо…» — подумала она, вспомнив, как бежала по пляжу босиком, а потом вспомнила объятия и поцелуи Жени…
Так звали ее парня. Уже теперь бывшего. Хотя фактически они даже не расставались. Он просто пропал из ее жизни. Как и все многочисленные друзья. Не звонил, не приходил. Женя проведывал ее в больнице после случившегося, но она этого даже не помнила, потому что была без сознания. Потом они несколько раз разговаривали по телефону, виделись пару раз. И каждая встреча была короткой, неловкой, и он почти все время молчал. Потом она уехала с мамой на море на целый месяц. Он редко писал, ссылаясь на загруженность по учебе. А когда Таша вернулась, он вовсе перестал отвечать на ее сообщения и звонки… Так прошло больше месяца, как они не виделись и даже не разговаривали. Пожалуй, это можно было считать окончанием их бурного романа.
Воспоминания о Жене накатили волной слез, которые обжигали нежную кожу щек. Рыдать больше не было сил. Слезы просто катились сами по себе, впитываясь в наволочку. Из тихой истерики девушку вырвал голос матери, доносившийся из гостиной. Вере кто-то позвонил.
Таша замерла и прислушалась. Ей удалось уловить обрывки фраз, и она поняла, что та разговаривает с ее отцом. Он давно не жил с ними, но обеспечивал дочь всем необходимым, оплачивал учебу, счета по кредиткам, покупал путевки за рубеж и дарил дорогие подарки по праздникам.
