— Вы, очевидно, не понимаете склада ума, присущего коллекционерам.
— А вы понимаете?
— Не вполне. Но после многих лет наблюдения за отцом я бы сказала, что их увлеченность порождается чувством причастности к прошлому, которое дарят предметы старины.
Себастьян подумал, что теперь ясно, почему Энн Престон в обществе считают молчаливой и странноватой. Наверняка она давно уже на собственном опыте убедилась, что подобные разговоры в лондонских гостиных не приветствуются.
Они перешли к третьему постаменту. Эта голова была наиболее сохранившейся и самой кошмарной из трех: веки полузакрыты, губы, отстающие от зубов, словно застыли в гримасе смертного ужаса.
Сзади на шее Себастьян разглядел глубокую рану — очевидно, первый удар палачу не удался и он отрубил голову только со второго.
Здесь таблички не было.
— А это кто? — спросил Себастьян.
— Последнее приобретение отца. Утверждается, будто это герцог Саффолк — отец леди Джейн Грей, королевы девяти дней. Его казнили в лондонском Тауэре по приказу Марии Католички.
— Как и многих других. Наверное, вы могли бы целиком заполнить эту комнату головами жертв одной только Елизаветы.
— Пожалуй. Но те головы вряд ли сохранились. Их, как правило, окунали в кипящий жир и насаживали на пики на Лондонском мосту, а в конце концов сбрасывали в реку.
— Но Саффолк оказался исключением из этого правила?
— Именно. Его тело вместе с отрубленной головой похоронили при церкви Святой Троице в Минориз. По мнению отца, хорошая сохранность объясняется тем, что голова какое-то время лежала в ящике с опилками и подверглась воздействию дубильных веществ.
Себастьян снова обвел взглядом этот мрачный кабинет диковин, но не увидел ничего похожего на металлическую пластину, которую нашел на Кровавом мосту.
— Вы что-нибудь знаете об обрезке старинного свинцового обода фута в полтора длиной и в три-четыре дюйма шириной с надписью «Король Карл, 1648»?
Энн Престон выглядела озадаченной.
— Никогда о таком не слышала. А почему вы спрашиваете?
— Потому что эта вещь была найдена около того места, где убили вашего отца.
В этот момент она как раз взялась за портьеру, чтобы закрыть нишу с постаментами. Но услышав слова Себастьяна, замерла, сжав в кулаке роскошный синий бархат.
— Это все правда, что кругом говорят… тот, кто убил отца, отрезал ему голову?
— Боюсь, что так.
— Кто же это сделал?
— Можете припомнить кого-нибудь, с кем ваш отец в последнее время ссорился?
— Нет. Никого, — быстро ответила она.
