Чужеродное ощущение заставляет мои губы приоткрыться в нуждающемся стоне.
— Черт. — его голова выглядывает из-под моих ног. — Ты лучшее, что я пробовал.
А потом он снова начинает пировать на мне. Его неторопливый темп исчезает. Джонатан толкается в меня и выходит из меня в ритме, от которого мои конечности разжижаются. Мои соски превращаются в твердые камешки, натягиваясь на материал ночнушки.
Я хватаю его за волосы обеими руками, впиваясь пальцами в его череп, пока он безжалостно пожирает меня. Другого описания для этого нет. Джонатан не только ест меня, он претендует на меня. Владеет моим телом, но на этом не останавливается. В некотором смысле, это похоже на то, что он также охотится за моей душой.
Взрыв подкрадывается ко мне и сжимает в своих безжалостных тисках. Я приподнимаю простыни для опоры, ногти впиваются в ткань, когда все больше моего возбуждения покрывает его лицо.
Если это его и беспокоит, он этого не показывает. Ни капельки. Джонатан продолжает и продолжает, прикасаясь языком к моей самой интимной части. Ощущение его щетины добавляет трения, я и не знала, что это будет так приятно. Он делает один длинный взмах от нижней части моей киски к верхней, затем повторяет.
Он не останавливается, пока я не превращаюсь в дрожащее месиво на кровати.
— Ох... Д-Джонатан… Ааа... — мои слова заканчиваются тарабарщиной, когда я кончаю ему прямо в рот.
Мои ноги лишены костей, а позвоночник покалывает от силы оргазма.
Джонатан забирается на меня сверху, его рука обхватывает мое горло, когда его губы снова находят мои. Как будто наши рты никогда не разлучались. На этот раз его язык смазывает мой моими собственными соками.
Близость убивает меня, но дело не только в этом. Тот факт, что Джонатан целует меня без того, чтобы мне приходилось каким-то образом манипулировать им, чтобы заставить его сделать это.
Это тот факт, что он съел меня даже после того, как я причинила ему боль.
Это все от него.
Мои пальцы вцепляются в его волосы, сжимая их так же сильно, как он держит меня за шею.
Он убирает мою ладонь, нежно поглаживает повязку и качает головой.
— Ты снова вскроешь свою рану.
Всхлип вырывается из моего горла, когда я бормочу ему в рот:
— Почему тебя это должно волновать?
Выражение его лица не меняется.
