Они этого не делают. Оба остаются стоять там, как статуи.
Не то чтобы я ожидала меньшего от помешанного на контроле Джонатана.
Около восьми утра я сижу в своем шкафу в поисках чего-нибудь, современного устройства или чего-нибудь, с помощью чего я могла бы позвать на помощь.
Дверь открывается, и я вздрагиваю, мое раненое колено ударяется о деревянную панель. Я вздрагиваю, используя другую ногу, чтобы встать прямо, и сгибаю поврежденную.
Джонатан вальсирует внутри, неся поднос с едой и одетый в свой безупречный костюм, будто это обычное утро.
Я не могу сдержать чувства облегчения от того, что его рубашка чистая, а не испачкана кровью, как раньше. Он скрывает большую часть царапин, но есть одна длинная, которая выглядывает из-за края его воротника.
Я сглатываю при виде этого зрелища. Рана покраснела по сравнению с тем, когда я видела ее в последний раз. Не то чтобы я должна сожалеть. Это он удерживает меня против моей воли.
— Ты не спала.
Он ставит поднос на мою косметичку, переворачивает кофейный столик, который я использовала, чтобы заблокировать дверь во время моего неудачного побега, затем сдвигает тарелку.
— У тебя здесь камера или что-то в этом роде?
Я изучаю углы комнаты, потому что не удивлюсь, если он их установил.
— В настоящее время нет. Но это хорошая идея.
Черт возьми, вот я и вкладываю идеи в его испорченную голову. Я прикусываю язык, чтобы не нести чушь. Это только даст ему преимущество больше, чем у него уже есть.
— Садись. — он указывает на диван, наклонив свой высокомерный нос. — Ешь.
— Нет.
— Хочешь, чтобы я запихнул еду тебе в глотку, это все?
— Я хочу, чтобы ты отпустил меня.
— Ты собираешься сесть и поесть, черт возьми, или мне придется это сделать?
Я вздергиваю подбородок и слишком поздно осознаю свою ошибку. Джонатан достигает меня несколькими длинными шагами и перекидывает через плечо, будто я мешок с картошкой. Визг вырывается из меня, когда мир переворачивается с ног на голову, волосы падают до уровня его бедер. Кровь приливает к голове от этого положения, и я бью его по спине снова и снова, не обращая внимания на то, как жалят мои ладони.
— Прекрати это, или это снова вскроет твои раны.
— Тогда отпусти меня. — я бью его еще.
Шлепок.
Я замираю, когда огонь вспыхивает в моей заднице. Мои бедра сжимаются, и я чувствую, как влага покрывает трусики.
