Закончив с моими ладонями, он проверяет мое колено. Похоже, довольный пластырем, он оставляет в покое и отодвигает коробку. Тем не менее, он по-прежнему нависает надо мной, как угроза, его брови все еще сведены вместе, а на лице написано разрушение.
Это как тогда, когда я впервые встретила его. Когда я ему не доверяла. Почему, черт возьми, я думала, что могу ему доверять?
— Что происходит, Аврора?
— Ничего.
— Хочешь сказать мне, что сбежала в гребаный Йоркшир, подверглась нападению, оттолкнула меня, а потом прыгнула на веревке, сделанной из простыней, простотак?
Не найдя, что сказать, я поджимаю губы.
— Я так и думал, — продолжает он, его близость делает со мной дерьмо, которое я не должна чувствовать прямо сейчас.
Какого черта я продолжаю вдыхать его?
И с какой стати я хочу стереть эти царапины у него на шее? Он заслужил их.
Верно?
Он хватает меня за челюсть, почти проглатывая ее в ладони.
— Вот как это будет происходить, Аврора. Ты расскажешь мне правду, и я решу, как поступить с тобой потом.
Я закрываю рот на замок.
— Последний шанс. — его пальцы впиваются в мои щеки. — Тебе не понравится, как я отреагирую, если ты продолжишь эту истерику.
— Единственная правда, которую тебе нужно знать, это то, что я ненавижу тебя.
— Неправильный ответ.
Он толчком отпускает меня, и я снова падаю на локти.
Мое сердце колотится от мрачного обещания в его голосе, и я задерживаю дыхание, ожидая его следующего шага.
Он собирается наказать меня?
Отшлепать?
Я ненавижу, как мои бедра пульсируют при этой мысли. К черту это и к черту его. Я уберусь отсюда при первой же возможности.
Это может занять у меня день или два, или сколько угодно времени, но не похоже, что Джонатан останется рядом со мной навсегда.
Он трудоголик. Наступит утро, и не сомневаюсь, что он уедет, чтобы испортить еще больше жизней. Это будет мой шанс сбежать.
Джонатан стоит перед моей кроватью, снова надевая свою чудовищную маску и засовывая руку в карман.
— Ты останешься в этой комнате, пока не заговоришь.
— Ч-что?
— Ты та, кто выберет, будут ли это часы, дни или недели. — он наклоняет голову набок. — Или даже месяцы.
— Ты не можешь запереть меня здесь. Это похищение!
