Как только я нажимаю «Отправить», на экране загорается уведомление о звонке от Харриса.
— Ты как раз вовремя. Я хочу, чтобы ты поехал в...
— У нас ситуация, — обрывает он меня.
Харрис никогда не перебивает меня, а это значит, что все серьезно.
— И?
— Я только что получил информацию после собрания. Максим Гриффин дает интервью впервые с момента своего заточения.
— Что?
Голос Харриса продолжает мрачным тоном:
— Из того, что я увидел, он обвиняет свою дочь, говоря, что ей тоже пора предстать перед судом. Семьи жертв и средства массовой информации подняли шум по этому поводу. Все выглядит не очень хорошо.
Черт!
— Где Аврора? — спросил я.
— Что?
— Она, должно быть, видела это, и именно поэтому она исчезла. Найди ее. Живо.
Я направляюсь к выходу. Мозес выходит из машины, но когда видит выражение моего лица, он садится обратно.
— Я свяжусь со своими людьми. Дайте мне десять минут.
— У тебя пять, Харрис. Мне, блядь, все равно, что тебе придется сделать, чтобы найти ее. Мне нужно, чтобы местоположение было немедленно отправлено Мозесу. — я вешаю трубку, не услышав его ответа.
Ни за что на свете я не позволю ей сейчас ускользнуть между моими пальцами.
Аврора Харпер продала свою душу дьяволу. Само собой разумеется, что она никогда не сможет сбежать от меня.
Глава 3
Аврора
Исчезнуть не так-то просто.
Я пробовала это раньше, и это все равно что выдергивать собственные зубы изо рта. Дело не в том, чтобы сменить имя и стать блондинкой на несколько лет. Дело не в том, чтобы подстричь волосы и выбрать другой стиль одежды. Дело даже не в том, чтобы избавиться от северного акцента.
Это самые простые части исчезновения. Все остальное, что трудно изменить, это проблема.
Речь идет об изменении моей походки, чтобы люди не узнавали меня издалека.
Это значит заставить себя стать правшой после шестнадцати лет жизни левшой. Вот почему мой почерк — ужасен, и когда я устаю, я снова переключаюсь на левую руку, не осознавая этого.
Это мешает мне есть ту еду, которая мне нравится больше всего, чтобы меня не узнали по ней. Со временем я вообще потеряла всякую радость от еды, и это стало рутиной.
Речь идет об уничтожениях моих привычек и всего, что я привыкла считать само собой разумеющимся, один за другим, черт возьми.
