, вернуться в свою комнату, включить телевизор, набить рот едой и заснуть.
Я прикусываю губу и становлюсь в очередь. Может быть, Фишер опоздает или, еще лучше, совсем не придет. Мой взгляд бегает по сторонам, когда я решаю, что выпивка в одиночестве звучит лучше, чем светская беседа.
— Что тебе принести, дорогая? — Кассир фургончика улыбается, вытирая руки тряпкой.
— Что бы вы порекомендовали: говядину или курицу?
— И то, и то вкусное.
— Я бы порекомендовал по две штуки каждой, — раздается голос за моим плечом.
Обернувшись, вижу позади себя улыбающегося Фишера с идеально уложенными волосами, он выглядит так, словно сошел со страницы журнала.
Я делаю вторую попытку и пытаюсь сосредоточиться на меню.
— По два на каждого? — спрашивает кассир фургончика.
— Два с говядиной и один с курицей, — упорствую я.
— Четыре с говядиной и три с курицей, — уточняет Фишер. Он подходит ближе, наклоняется и прижимается губами к моему уху — Что бы ты хотела выпить? — соблазнительно шепчет он.
Ладно, возможно, это и не соблазнительный вопрос, но теплое дыхание на моем ухе, его близость и запах кожи вызывает мурашки на моих руках. Он мог бы просто спросить, есть ли у меня крем для ног, и это прозвучало бы горячо.
Я просматриваю меню в поисках напитков.
— У нас есть убийственные «Маргариты», — объявляет владелец фургончика, указывая на прайс у открытого окна.
Фишер наклоняется вперед и поворачивает голову, чтобы увидеть мое лицо.
— Звучит неплохо?
Я киваю.
Фишер становится рядом, касаясь моего плеча.
— Еще две «Маргариты» пожалуйста.
Он лезет в бумажник, а я по привычке лезу в карман за деньгами. Когда я жила с мужем, обычно платила я.
— О нет, не надо, — говорит Фишер, положив свою руку поверх моей. — Я угощаю, помнишь?
Я снова киваю, чувствуя себя неловко.
— Еще чипсы и гуакамоле, — прошу я. Какого черта. Как часто парни угощают меня ужином?
Фишер улыбается, когда кассир выжидающе смотрит на него.
— Она может заказать все, что захочет.
Внезапно я чувствую себя уверенно. Никогда еще парень не был так добр ко мне.
— Что-нибудь еще? — спрашиваю я, поворачиваясь к Фишеру.
Его темные глаза встречаются с моими, и улыбка исчезает.
— Что угодно.
Вот черт. Повернувшись к кассиру, я говорю:
— Тогда чипсы и гуакамоле.
Может ли у нас что-то получиться? Например, если попрошу его снова забраться на меня и прижаться бедрами, он сделает это? Я затыкаю свой внутренний диалог. Почему я так себя веду? Луна. Это она во всем виновата. Подруга вбила мне в голову глупые идеи. Наемся до отвала и вернусь в свой номер. Вот и все. Этот ужин — извинение. Ничего больше.
