И когда она поймала его взгляд, его лицо исказилось. Глаза погрузились глубже в глазницы, щеки стали впавшими, странные шрамы появились на лбу. Она моргнула, и он снова стал нормальным.
Она ударилась головой сильнее, чем думала?
— Отец, — сказала она, поправляя плащ на шее. — Чем могу помочь?
Было ясно, что ему не нравилась ее одежда, хотя он толком не видел ее под плащом.
— Где ты была?
— Я думала собрать трав для наших травников.
— Для этого у нас есть слуги.
Она опустилась в низком реверансе, склонив голову, чтобы смотреть на пол, а не в его злые глаза.
— Ты научил меня, что принцесса не лучше людей. Мне нравится им помогать.
Ткань зашуршала, отец отклонился в кресле. Хороший знак.
— Я думал, мы говорили об этом. Если выходишь, бери с собой стражей, — его голос стал тише, но не мягче.
Напряжение в ее плечах чуть ослабло, и она смогла дышать.
— Прошу прощения, отец. В следующий раз я возьму стражей. Я думала провести там лишь несколько часов, но забыла о времени.
От тихого хмыканья ее кровь похолодела.
— Смотри, чтобы это не повторилось, дочь.
Если он хотел, он бы ее наказал. Она лишь раз ощутила его гнев. Даниэлла сомневалась, что переживет еще один случай.
Ее сестру могли наказать, а не ее, но ее сестре была суждена армия. Диана станет генералом, поведет их в бой.
Даниэлла не могла забыть ночь, когда нашла сестру в подземелье. Руки были прикованы к стене, голова была опущена, а светлые волосы не мыли днями. Она была наказана за то, что перечила отцу, а не тренировалась. Выражать свое мнение в замке было опасно. Мнение отца было единственным важным.
Ей нужно было убегать осторожнее. Хоть отец пугал ее, она все равно любила приключения. Всю жизнь она училась быть принцессой, какую он хотел. Она заслужила пару моментов для себя.
Даниэлла сглотнула и шепнула:
— Даю слово, отец.
Но слово принцессы-куклы весило мало.
Он махнул пальцами, отпуская принцессу, словно она не была важна. Словно она была лишь ребенком, которого он направлял. Она годами училась, чтобы идеально выполнять свою роль, чтобы потом править королевством вместо отца.
А он все еще видел в ней лишь светловолосый одуванчик в стенах замка. Знала бы ее мать, что происходило без нее.
Даниэлла выпрямилась из реверанса и покинула комнату. Она старалась долго не смотреть на отца. Он не любил тех, чья воля была сильной. И она тихо закрыла за собой дверь, прижала пальцы к дереву и слушала.
Мужчины не говорили. Была лишь тишина в кабинете.
