Машинально он вытер оконное стекло, верно запотевшее от его дыхания. Десять часов. На первом этаже часы в гостиной только что пробили десять. Внизу все еще грузили вещи в машину.
— Вы думаете, она выдержит? — кричала Кристиана.
— Стоит ли так волноваться, мадам! — отвечал Клеман. Месяцев пять назад он не осмелился бы ответить таким тоном. Эрмантье отошел от окна, пошарил в карманах. Куда он дел сигареты? Только что, когда он корпел над шрифтом Брайля, они были тут, на столике. Он взял одну… а потом? И так без конца, одни и те же вопросы… Стоит выпустить вещь из рук, как она обязательно куда-нибудь запропастится, улетучится… И снова приходится перебирать все сначала: я сидел там… потом встал… значит… Не исключено, что они валяются на ковре, упали на пол вместе с учебником. Эрмантье опустился на четвереньки и начал шарить руками перед собой. Это он-то, великий Эрмантье, хозяин заводов Эрмантье! Он ползал в поисках злосчастной сигареты и чувствовал, как его снова захлестывает неистовый гнев. Он натыкался на ножки стола, на ножки стула, уже не зная толком, где находится, бормоча грубые ругательства, унижавшие его и не приносившие облегчения. Дверь позади него отворилась.
— Что случилось? Что вы там делаете? О! Вы разбили вазу.
Он встал, повернул голову наугад — в ту сторону, откуда доносился голос Кристианы.
— Ничего, — сказал он. — Куплю другую… Почему вы не постучали?
— Но…
— Я сто раз уже говорил, чтобы стучали, прежде чем войти ко мне… К вам это тоже относится. Вам хотелось знать, почему я… Вы же видите! Я ищу сигареты.
— Надо было позвать кого-нибудь… Стойте! Вы чуть не наступили на них.
Пачка сигарет очутилась у него в руке. Он уловил аромат духов Кристианы.
— Где вы?
— Здесь. Я собираю осколки. Вы могли пораниться. Ну и ну! Хорошо же вы обошлись с учебником!
В голосе ее слышались досада и упрек, а может быть, и огорчение. Эрмантье достал зажигалку, поднес ее к лицу, направив сигарету в сторону пламени, тепло которого он ощущал. Эти движения он уже научился выполнять безошибочно.
— Слышать больше не желаю об этом учебнике, — заявил он. — На заводе у меня есть диктофоны, секретарши, а здесь у меня, черт побери, есть еще язык.
— Только не бранитесь без конца, — прошептала Кристиана. — У вас не хватает терпения, мой бедный друг. А между тем в вашем состоянии…
— Причем тут мое состояние?
— Ну вот! Вам ничего нельзя сказать. Вы тут же начинаете злиться.
— Я злюсь, потому что мне не нравится это слово, Кристиана… Мое состояние, мое состояние… Если бы меня возили в коляске, тогда можно было бы понять… Юбер еще не приехал?
