Маша (сквозь слезы). Не надо, не надо...
Вилицкий (несколько резко). Если вы меня любите - ради бога, перестаньте... Вы и не подозреваете, в какое вы меня ставите нелепое положение... (Почти шепотом.) Ради бога, Маша, уйди... Сегодня вечером я непременно, непременно приду...
Маша все плачет.
Перестаньте же, ради бога!..
Маша (сквозь слезы). Прощайте навсегда, Петр Ильич... (Она начинает громко рыдать.)
Вилицкий (вскакивая). О, это слишком! Маша... Маша...
Она все рыдает. Маша!
Она рыдает.
(С досадой.) Да перестаньте же наконец.. Нас могут услышать...
Маша (отнимая вдруг платок от лица). Как?
Вилицкий (с смущением и досадой указывая на дверь спальни). Там... у меня приятель.
Маша (выпрямляясь). И вы мне это не сейчас сказали?.. О! вы меня презираете! (Бежит вон.)
Вилицкий (устремляясь вслед за ней). Маша... погодите же, Маша... (Он стоит некоторое время неподвижно, схватывает себя молча за голову; потом, опомнившись, идет к двери спальни, отворяет ее - и говорит с смущением и принужденно улыбаясь.) Господа, пожалуйте! теперь можно.
Фонк и Созомэнос входят. Фонк спокоен и равнодушен, как будто ничего не слыхал... Созомэнос красен и пучится от сдержанного смеха.
Пожалуйте...
Фонк. Ваша посетительница ушла?
Вилицкий. Да... (Он украдкой поглядывает на обоих, как бы желая узнать, слышали ли они что-нибудь.) Она ушла. Вы меня извините... Я вас, может быть, задержал...
Фонк. Нисколько, послушайте... (Делает знаки Созомэ-носу, который готов лопнуть со смеха.) Нисколько. А что, вы сами сегодня не выйдете со двора? Прекрасная погода.
Вилицкий. Да; я в департамент пойду...
Фонк продолжает делать знаки Созомэносу.
А где вы сегодня вечером?
Фонк. Я сегодня собирался...
Созомэнос вдруг прыскает со смеха.
Вилицкий (помолчав немного и потупившись). Я вижу, господа, вы все слышали...
Созомэнос (сквозь хохот). Еще бы, еще бы... Фонк (строго Созомэносу). Алкивиад Мартыныч, позвольте вам заметить, ваш смех весьма неуместен...
Созомэнос давится, но продолжает смеяться. Фонк берет Вилицкого под руку и отводит в сторону.
Петр Ильич, пожалуйста, не сердитесь на него... Все эти сочинителисумасшедшие, и, по-настоящему, их в порядочные дома впускать нельзя: они понятия не имеют о приличии. Не будьте в претензии на меня, Петр Ильич... Сделайте одолжение...
В и л и ц к и и (горько). Помилуйте, я нисколько не сержусь и не в претензии. Господин Созомэнос совершенно прав. Такая нелепая сцена... Я и не думаю сердиться... Помилуйте!
