, я готов способствовать тому, чтобы ваши границы значительно расширились. Повторяю,
моими, а не всей нашей конторы, — я имею в виду и ОСС, и Донована.
— Вы чего-то недоговорили, Аллен. Договор без секретных статей — не серьезен.
— Я все сказал. Вопрос в том, насколько верно вы меня поняли. Точнее: правильно ли вы поняли то, что кандидатуры каких-то людей, которых мистеру Арнолду придется приютить, должны быть необсуждаемы? Какие-то внешнеполитические шаги, которые вы задумаете, придется — если, конечно, найдете время — обговаривать заранее со мной? А какие-то деньги — из тех ста миллионов, которые вы получите, — вам придется обратить на наше общее дело, обсудив, опять-таки со мной, их вложение?
— Какой может быть сумма вложений?
— Скажем, десять миллионов.
— Не проблема, принято. Во что вкладывать?
— Вы не очень обидетесь, если я отвечу вам на этот вопрос несколько позже?
— Не обижусь. Но я привык рассуждать о грядущем заранее, даже если не знаю всего, что меня ждет.
— А кто об этом знает? Об этом не знает никто, полковник. Об этом знает бог, а в него мы верим.
— Вам не кажется, что вы со мной слишком жестко говорите?
— Мы победители, Бэн, нам можно.
— Верно, мы победители…
Даллес покачал головой:
— Нет, полковник, мы, — он тронул себя пальцами в грудь. — Архивы Геринга, Риббентропа, «И. Г.», Гиммлера перейдут — а частично уже перешли — ко мне. А вы очень не заинтересованы в том, чтобы эти архивы сделались достоянием гласности. Вам тогда не подняться. Вас сомнут, как это случилось с Уолтером Тиглом, а он был крепким парнем, Рокфеллер считался с его словом так, словно Титл был не генеральным директором «Стандард ойл оф Нью-Джерси», а рокфеллеровским дедом. И это случилось в сорок первом, когда архивами нацистов и не пахло.
— Что-то все это смахивает на шантаж, Аллен. Не находите?
— Это не шантаж, а констатация факта. Или — если говорить языком паршивой дипломатии — гарантия выполнения вами секретных статей предлагаемого мною договора о вечной дружбе.
— У вас есть еще одна монета? — спросил Бэн.
Даллес порылся в карманах легкого, чуть коротковатого для его роста пальто, вытащил медяшку и поинтересовался:
— Хотите взять реванш?
— Очень.
Даллес бросил монету; Бэн достал стодолларовую купюру и протянул ее Даллесу:
— У вас есть зажигалка? Попробуйте поджечь. Мы же не уговаривались, каким образом я стану искать монету, важно, чтобы я ее нашел.
— Я должен вас понять так, что вы отказываетесь от моего предложения?
