— Как вы отнесетесь к тому, чтобы мы прогулялись? Обед был фламандский, его необходимо хорошенько утрамбовать.
На улице было темно уже; швейцарские власти ввели светомаскировку еще в сорок третьем, боялись случайных налетов союзников, а может, как думал Даллес, не хотели дразнить гусей — пересечение границы голодного, затемненного рейха и сытой, ярко освещенной Швейцарии вызывало у берлинских бонз, приезжавших сюда, острые приступы завистливой ярости, словно бы они не получили то, чего добивались, словно бы в этом были виноваты (как же это удобно винить других — кого угодно, только не себя!) большевики, евреи и толстосумы Уолл-стрита.
— Видите дорогу? — спросил Даллес, беря полковника под руку. — Я, как кошка, вижу в темноте.
— Ну, а я, значит, вроде тигра, — ответил Бэн. — Вижу лучше котов. Даже десятицентовую монету замечу, поверьте слову…
— Не бросайтесь словом, — вдруг очень резко, как-то неожиданно сурово сказал Даллес и швырнул на тротуар монету. — Ищите.
— Со спичкой найду, — несколько растерянно ответил Бэн.
— За спичку на улице вас оштрафуют. И правильно сделают. Закон войны для всех один, кому это знать, как не вам, военному человеку… Я — что? Беззащитная штатская крыса, а вы — сокол, уставы учили… Не сердитесь, у вас слишком много врагов, чтобы легко бросаться не чем-либо, но словом, дорогого стоит… Вот что я намерен вам сказать… Если вы будете по-прежнему слишком уж открыто лезть в Германию, Голландию или Бельгию, можете не выдержать конкуренции, не вы один имеете здесь серьезные интересы… Как мне известно, у вас много друзей в Испании и Латинской Америке. Почему бы вам — вернув себе в Европе то, что законно и не вызовет бешеной конкурентной злобы, — не сосредоточить максимум внимания на Аргентине, Чили, Боливии, Никарагуа, Парагвае, Кубе? Там ведь все еще очень сильны позиции немцев, с которыми у вас сохраняются завидные отношения… Свято место пусто не бывает…
— Я думаю, недруги несколько преувеличивают мои возможности в Латинской Америке, — ответил Бэн, тщательно взвешивая каждое слово («Спасибо тебе за урок, Даллес, ты меня учи, я способный»). — Кое-что, конечно, есть, но все это далеко не безгранично.
— Не безгранично? Что ж, я готов помочь расширить ваши границы, — сказал Даллес. — Но для этого вы должны поделиться со мной той информацией о полковнике Пероне, которую вам в свое время подарил Геринг.
Бэн почувствовал, как во рту пересохло: «Во время того разговора с рейхсмаршалом в его замке Каринхалле никого не было, ведь об этом мы говорили у подъезда; стоп, рядом с боровом всегда торчали три мумии из охраны; неужели Даллес и туда подкрался? Конечно, подкрался, как он мог иначе получить эти сведения?»
