— Это да, — поощрительно глажу ее по щеке, кайфуя от нежности и мягкости.
Она сейчас — как маленькая феечка, красивая до одури и загадочная.
— И потом тоже… Спасибо тебе, вообще, за все. Жаль, что мы тут не можем остаться… Черт…
Она опять вздыхает, красивые глазки ее становятся еще темнее и печальнее.
А я смотрю на это дело… И проклинаю свой длинный язык. Потому что не надо мне этого знания. О том, какая Принцеска моя — настоящая.
Потому что она — нифига не моя. И не будет никогда.
И от этого — еще хуже на душе.
Хотя, кого винить? Сам дурак. Самому и расхлебывать.
Смиряю тесноту в душе, застрявшую комом в груди и мешающую нормально дышать, усмехаюсь нарочито беспечно.
— Эй, Принцеска, не кисни! Скоро вернемся в столицу, и ты про меня и думать забудешь!
— Нет, — все так же серьезно отвечает она, и меня опять лупит дрожь от контраста. Не только я ношу маску. И еще неизвестно, чья тяжелее. — Не забуду.
— Ну конечно, не забудешь! — тут же подхватываю я, привычно паясничая, — кто еще тебя так от… отлюбит?
И торопливо наваливаюсь на нее, запечатывая раскрытый рот грубым поцелуем. Потому что, не надо ничего говорить, Принцеска.
Не про нас это все.
У нас был крутой мини-отпуск, с приключениями, горками и улетными двумя ночами. Это — все, что нам останется.
А больше — не про нас.
Именно так я и думаю через неделю, прощаясь с Алиной у метро, беспечно улыбаясь и записывая ее контакт в телефон.
Мы доехали совершенно спокойно, сначала из Благовещенска до Уфы, а потом из Уфы до Москвы, на автобусе, без незапланированных остановок и проблем. Нас не тормозили менты, никто не вглядывался в наши физиономии. Моего полтинника как раз хватило на билеты и на приличную жратву в придорожных кафе. Еще и осталось.
Я, правда, так и не понял, почему нужно было возвращаться в тайне, не афишируя вольную поездку дочери генерала по стране родной, но приказ — есть приказ, доставил девчонку так, как требовало руководство, остальное — не моя печаль.
Да, Принцеска?
Ты — не моя печаль.
Не моя беда.
Не моя задача.
Не моя больше.
Смотрю на нее, такую красивую, несмотря на помятость от дороги и немного сошедший инстаграммный лоск, до боли в глазах красивую. Ранимую и нежную.
Страстную и открытую.
Не мою.
Она мне что-то все время порывается сказать, порывается повиснуть на мне, заглядывая в глаза внимательно. И номер свой настойчиво диктует, словно раньше сомневалась, надо ли давать. Или… думала, что я сам попрошу? А когда не попросил… Тяжело ломать себя, да Принцеска моя?
