Рейн был не в том настроении, чтобы валять дурака.
Его потребность была такой же сильной, как и моя собственная, когда он приподнял мои колени, удерживая меня в воздухе, и вонзился в меня, жестко, быстро, безжалостно, захватывая каждый дюйм меня, не позволяя даже секунды на то, чтобы потребность ослабла, заставляя меня быстро подниматься.
Мне казалось, что я только что впустила его в себя, но мои стенки сжимаются, угрожая полным забвением.
— Черт возьми, да, детка, сожми мой член, — прорычал Рейн, когда он, хотя я не понимала, как это возможно, трахал меня сильнее, быстрее, мое тело напряглось, когда его подтолкнули к краю.
Его член снова глубоко вошел, его дыхание с шипением вырывалось, когда волны одновременно накатили и на меня.
Одновременные оргазмы.
Я не была уверена, что есть что-то более приятное, чем кончать в одно и то же время, каждый с именем другого на устах.
Он закинул мои ноги себе за спину, всем своим весом наваливаясь на меня, прижимая меня к стене и пытаясь отдышаться.
И я, ну, я прижалась к нему, достаточно довольная тем, кем мы были, где мы были, где мы собирались позволить себе проявить такую большую уязвимость, такую большую нужду.
Потому что, ну, он мне действительно был нужен.
Это звучало слабо и противоречило всему, чему меня учили думать, всему, во что я превратила свою жизнь. Я всегда заботилась о себе, стояла на собственных ногах, хотела мужчин, но никогда в них не нуждалась.
Но мне нужен был Рейн.
Я нуждалась в нем, как в том, чтобы продолжать дышать, как в пище, воде и крове.
И, более того, мне даже было все равно, как это звучит.
Он был моим миром.
Я даже не хотела думать о жизни без него.
Любой, кто этого не понимал, просто не знал, как глубоко может проникнуть любовь, как она проникла в твой мозг, в саму твою ДНК, пока не стало невозможно отделить тебя от нее.
Некоторое время спустя тело Рейна сдвинулось, его руки скользнули по моим бокам, затем по шее, наконец остановились, чтобы обрамить мое лицо, откинув его назад.
— Чертовски люблю тебя, Саммер. Ты ведь это знаешь, верно? — спросил он голосом более серьезным, чем я слышала за долгое время.
— Я люблю тебя, — сказала я ему, слова были тяжелы от глубины чувств.
— Ты собираешься ненадолго вернуться в постель? Ты весь день будешь валиться с ног от усталости.
Он не ошибся.
Пока я была в эйфории, я была слишком отвлечена, чтобы чувствовать усталость. Теперь, после перерыва, и давайте не будем забывать об умопомрачительном оргазме, да, я это чувствовала. Такая усталость, которая заставила бы меня быть лишь наполовину работоспособной остаток дня, не позволяя сделать то, что я действительно хотела сделать потрясающим.
