— Не всеми можно управлять через их желания, — Джер сам крепко сжал мою руку, не позволяя мне высвободиться. — Твоя непричастность к делам Тезарии Горст очевидна, но вряд ли ты сможешь это объяснить. Массы не чувствительны к рассудочным доказательствам. Они понимают только два языка: обольщение и силу. И если ты больше не можешь обольстить их своим авторитетом, тебе остаётся подчинить их посредством страха.
— Предлагаешь напугать их? — я вылупила глаза, не веря, что это говорит мой ментор.
Площадь заполнили взволнованные шепотки. Даже рудвики навострили мохнатые уши, как будто наш простой жест играл особую музыку.
— Они уже напуганы, — подтвердил Джер. — Своими собственными иллюзиями на твой счёт. Я только предлагаю тебе использовать это в своих интересах. Порой страх куда более сильный мотив, чем прихоти. И он поможет сдержать стихийное насилие по отношению к тебе.
— Ты всё-таки настаиваешь на бойне, — шутливо резюмировала я. — Надо было зарезать Трейсли в прошлом году, чтобы подпитать собственное величие! Стоило хотя бы оправдать свою дурную репутацию.
Моя свеча уже почти догорела, и я задула её, чтобы не обжечь пальцы. Туманная тьма окутала меня, и я облегченно выдохнула. Заветное желание так и осталось не загаданным, но у меня было ещё время до захода луны.
— Не обязательно её оправдывать на самом деле, — ответил ментор. — Достаточно не мешать людям думать о тебе так, как им нравится. Попытки доказать всем, что ты не злодейка быстро превратят тебя в жертву. А это ещё хуже.
— Уж лучше останусь хищницей, — согласилась я, злобно оскалившись Лилии.
Бывшая девушка Лонима даже слабо пискнула, прячась за спиной магистра своего факультета.
— Не заиграйся, — хмыкнул Джер, заметив мой жест.
Он тоже погасил свою свечу, и теперь нас едва ли можно было различить в тумане.
— А ты загадал желание? — спросила я. — У тебя вообще есть мечта?
— Была одна, — неохотно поделился Джермонд, вглядываясь в Красную Луну. — Последние годы я загадывал одно и то же.
Это было так удивительно, что мой рассудительный ментор, который подвергает всё аналитике, верит в краснолунное желание. В какой-то мере, это само по себе было чудом.
— И что с ней случилось? — мой взгляд не отрывался от лица Джера. — Она сбылась?
— Почти, — ментор тоже посмотрел на меня и улыбнулся. — Но теперь у меня появилась ещё одна.
— Какая? — я замерла, глядя ему в глаза, как перед важным откровением.
Сердце пропустило удар и мир исчез, растворяясь в краснолунном свете. Так странно: мне ничего не угрожало, я не боролась с судьбой и не смеялась в лицо опасности, но дышала часто-часто, как будто пыталась надышаться этим мгновением впрок.
