«Если темпо-ритм взят верно, то правильное чувство и переживание создаются естественно, сами собой»
Казалось, что целый полк проходил по комнате. Для большей иллюзии Аркадий Николаевич стал отбивать по столу ритмические удары, наподобие барабанной дроби. Мы помогли ему. Получился целый оркестр. Отчетливые сухие удары ног и рук заставляли подтягиваться и чувствовать ощущение выправки. Таким образом Торцов в один миг достиг своей цели с помощью темпо-ритма. После некоторой паузы Аркадий Николаевич объявил нам:
– Теперь я буду выстукивать не марш, а что-то торжественное: «Тук-тук, тук тук, туктуктук, тук тук, тук, туктук».
– Знаю, знаю! Угадал! – во все горло закричал Вьюнцов. – Это игра! Игра такая есть: один выколачивает мотив, а другой – угадывает. А промахнулся – фант!
Мы угадали, но только не самый мотив, который отбивал Торцов, а лишь общее его настроение: в первый раз он выстукивал военный марш, а во второй – что-то торжественное (как оказалось потом – хор пилигримов из «Тангейзера»). После этого Торцов перешел к следующему очередному опыту.
На этот раз мы не могли определить того, что он стучал. Это было что-то нервное, путаное, стремительное. И действительно, Аркадий Николаевич изображал стук курьерского поезда. Рядом со мной Вьюнцов выстукивал Малолетковой что-то сентиментальное, а потом что-то бурное.
– Что я выстукиваю? Вот: «Тра-тата, тратата-та-та!»
– Здорово! Во! Здорово!
– Не понимаю! Ничего, миленькие, не понимаю. Зря стучите!
– А вот и знаю! Честное слово! Любовь и ревность выстукиваю! Тра-та-туу! Вот и фант! Вот и пожалуйте.
Тем временем я выстукивал свое состояние при возвращении домой. Мне ясно представилось, как я войду в комнату, как я вымою руки, сниму пиджак, лягу на диван и буду думать о темпе и о ритме. Потом придет кот и ляжет со мной. Тишина, отдых.
Мне казалось, что я передаю в ритме и темпе свою домашнюю элегию. Но другие ничего не поняли. Пущин сказал: вечный покой, Шустов – ощущение скуки, Веселовскому почудился мотив из «Мальбрук в поход собрался».
Не перечесть всего, что мы еще настукали. Тут были: буря на море, в горах, с ветром, градом, громом и молнией. Были и вечерний звон, и набат, и пожар в деревне, крики уток, капающий рукомойник, и скребущая мышь, и головная и зубная боль, и горе, и экстаз. Стукали все, со всех сторон, точно отбивали котлеты на кухне. Если б вошли посторонние, то они сочли бы нас либо за пьяных, либо за сумасшедших.
