Алексей Семенович вспомнил, как он был свидетелем событий по возвращению Гонконга и Макао, этих небольших по территории, но таких престижных по своему значению для Китая районов. Он вспомнил, какая волна патриотизма, граничившего с национализмом, захлестнула тогда весь Китай. Была развернута широкомасштабная пропагандистская кампания от официальных мероприятий на всех уровнях до волны кинофильмов, живописующих ужасы нашествия иностранных завоевателей восьми империалистических государств, жестокость иностранцев, насилующих китайских женщин, вспарывающих животы беременным и вздымающих на штыки или бросающим в огонь младенцев, в то время как доблестные китайские воины мужественно умирали на полях многочисленных сражений. Хотя доподлинно известно, что войска, действительно завоевателей, большей частью англичан и французов, воспользовавшись экономической и политической, военной и дипломатической слабостью Китая почти беспрепятственно вошли в Пекин, в котором и разорять-то было нечего, за исключением разве что императорского дворца Юаньминюань, оставленного в беспорядочном бегстве императорской семьей. И счастье Китая, что его не постигла участь Индии, долгое время продолжавшей оставаться в колониальной зависимости от Англии, а все дело ограничилось хоть и насильственной, но все же более-менее цивилизованной арендой нескольких портов Китая. Это какое-то время действительно отрицательно влияло на экономическое развитие Китая, но все же, в конечном итоге, помогло разбудить национальное самосознание, вызвавшее многолетнюю борьбу за необходимость преобразований в государстве, не говоря уж о том, какое значительное развитие получили сами эти портовые города, ставшие азиатскими финансовыми драконами.
И, в конце концов, можно по-разному расценивать такой популярный в 1998 году лозунг «Гонконг возвращается в Китай». Ведь если заметить преобразования явно прозападного капиталистического характера, происходящие в современном Китае, то вполне можно, переставив слова, перефразировать этот лозунг в другой: «Китай вернулся к Гонконгу», то есть в Китае происходит все больше капиталистических преобразований по типу тех, которые существуют в Гонконге.
Автобус проехал по центральному проспекту Сунь Ятсена, затем по улице Горького и выехал на Народную площадь. Нашему взору открылась обширная и совершенно обнаженная площадь, на которой могли разместиться сразу несколько футбольных полей, мысль о которых возникла ассоциативно при виде аккуратно постриженных яркозеленых газонов, разбитых на четыре огромных ровных квадрата. С одной стороны площади сверкало белизной здание правительства города, так в Китае называют административные исполнительные органы всех уровней. Рядом, как и положено, располагался корпус цвета хаки здания государственной безопасности с возвышавшейся над ним башней, по-видимому, «всевидящего ока». Народа на Народной площади как-то не было заметно, да и что там делать, если все место занято хоть и красивыми, но все же запретными газонами со строго перекрещенными, как ремни новобранца, дорожками безо всяких там мест отдыха и легкомысленных скамеек. Все было чисто, благообразно и… безжизненно.
