– Нагулялась уже? Ну и хорошо, – с облегчением выдохнула Белкина мама, которая, несмотря на годы, была такой же цветущей и хорошенькой, как дочь. – Поешь, – она вынула из печного зева пирог и поставила на стол.
Пирог оказался хорош, румян и заманчив. Выполненный в виде Священного Летнего Цветка, он был восхитителен! Настолько восхитителен, что Белка моментально забыла про страхи и непонятные озерные видения. До них ли, когда смотрит на тебя со стола эдакое пышущее жаром румяное чудо из золотистых с бурым загаром лепестков, внутри каждого из которых запечен кусочек цветного мармелада. В животе заурчало так оглушительно, что Белка окончательно забыла про пальцы и кольцо. Мало ли в окрестных озерах колец и пальцев?
Благоговейно ухватив крайний лепесток пирога, голодная дочь в восторженно закрыла глаза и поняла, что вкушать сей шедевр кулинарии можно, лишь освободив совесть от всех сегодняшних дел. А что там на сегодня осталось? Сходить на двор, согнать в загон отставших кур, проверить коз, чтоб не расплескали всю воду из поилки. Да и вообще – надо бы двор понадежнее изнутри запереть. Жаль засов один.
Двором в Ланьей Тиши, как и в большинстве других деревень, звали не только территорию при доме, но пристроенный к этому самому дому скотный сарай, проход в который был прямо из кухни.
Белка сбежала по лесенке вниз. Лампу с собой не взяла. Огниво тоже. Двор хорошо освещала в открытые двери луна. Бледный свет заливал закиданные соломой доски, куриную клетушку, обитатели которой давным-давно спали и видели, наверное, десятый сон.
Белка наклонилась, чтобы подобрать упавший с гвоздя подойник, да так и замерла – задом к выходу. За спиной кто-то был.
– Так и стой, красавица моя. И не поворачивайся.
Голос, прозвучавший из-за спины, был сладким, как мед, мелодичным и холодным, как вода горной реки. А еще он был знакомым. От этого сердце Белки прыгнуло в груди, и сама она прыгнула, громко пискнув, то ли от страха, то ли от восторга. Она сама бы и под пытками не ответила на этот вопрос. Неожиданность происходящего пугала недолго. Восхищение быстро вытеснило страх. Оно было неуместным, но противостоять ему девушка не могла, ведь в дверях сарая, опираясь на косяк, стоял Либерти Эй.
Он стоял и разглядывал Белку жадными и немного безумными глазами, в глубине которых пылало алое пламя. Вода стекала с него – с его длинных белых волос, с благородной одежды. Либерти Эй стоял и серебрился в лунном свете, как призрак. Стоял и смотрел.
