Я практически ничего не делаю. Лишь стягиваю с него белый кардиган, обхватываю ладонями широкий горячий торс и, выгибаясь от наслаждения под прикосновениями рук и языка, снова отдаю инициативу в его руки, позволяя себя ласкать. И он, как и вчера, довольно быстро доводит меня до той точки возбуждения, за которой уже нестерпимо хочется большего. Тогда я красноречиво провожу ладонью между его ног, удовлетворённо чувствуя, как сильно он возбуждён. С томным шёпотом, – Давай же! Давай! – слегка сжимаю пальцами и встаю, предоставляя ему возможность перейти к более активным действиям. Он поднимается рядом, вешает свой кардиган на спинку, закрывая им драную пыльную обивку, одним стремительным движением опрокидывает меня коленями на сидение, и плотно прижимает своим телом к спинке кресла сзади.
– Скажи мне, что ты хочешь, лимончик?
Отводит мои бёдра чуть назад, скользит ладонью по ягодицам вниз, и я сжимаю спинку кресла руками, чувствуя, как проникают внутрь пальцы.
Судорожный вдох, переходящий в тихий стон.
– Скажи мне это!
Глубокое проникновение, громкий стон.
– Я хочу… тебя… внутри.
Мелкая дрожь сильного возбуждения, охватившая тело; тревожное подчинение его напористому и грубому стилю, заставившему озвучить моё нетерпеливое желание; эта странная музыка, вибрирующая в салоне старого самолёта; силуэты покорёженных рядов кресел и белая надпись, кричащая на стене о любви – всё это вызывает во мне ощущение непередаваемой ясности бытия и яркого ощущения себя в настоящем моменте.
Мы – сумасшедшиеее!
Мы – сумасшедшиеее! – вновь вступает, словно комментируя происходящее, вокалист.
– Подожди. Не двигайся. – шепчет мне на ухо мой сёрфер и ненадолго отпускает, чтобы надеть презерватив, а затем снова прижать к спинке и медленно войти внутрь, заполняя собою.
С новым судорожным вздохом я вытягиваю спину. Почувствовав на выдохе моё ответное движение, он обхватывает меня одной рукой за плечи, другой упирается в спинку кресла рядом с моей рукой, и наполняет глубокими движениями, ритм которых мне уже так знаком.
Мы – сумасшедшиеее!
Мы – сумасшедшиеее!
Мы – сумасшедшиеее!
Мы – сумасшедшиеее! [5]
Музыка резко смолкает, вынося звуки нашего «авиа крушения» на первый план.
После Кир устало опускается на соседнее кресло, приводя в порядок дыхание. Я расслабленно сползаю на сидение, уткнувшись лбом в его плечо. Пару минут спустя разлившуюся в салоне тишину разрывает звук мелодии мобильника. Он находит в кармане джинсов телефон и, кинув взгляд на светящийся в полумраке экран, нажимает кнопку приема вызова.
