***
Машина останавливается рядом с развалинами, напоминающими очертания административного здания с часовой башней. Вместо часов – причудливое сочленение цветных орнаментов. В этих строениях есть что-то восточное.
– Как здесь живописно! Что за развалины?
– Ты здесь не была? Это старый киногородок. Декорации для какого-то фильма.
– Декорации? Кажется тут, наконец-то, никого нет. Странно …
– Сюда мало кто добирается, не широко известная достопримечательность. Я подумал, что тебе тут понравится. Как раз к закату успевали.
К закату? О, да этот парень всё-таки романтик где-то в глубине души?
Мы оба замолкаем, продолжая любоваться тенями от развалин и алыми красками неба, стремительно переходящими в багровые. Разлитую вокруг тишину нарушает лишь неумолкаемый стрёкот цикад и шум двигателя автомобиля.
– Кстати, ты знаешь, что старый фильм «Алые паруса» снимали в окрестностях Коктебеля? Там на фоне некоторых сцен скалы Кара-Дага видно, – вспоминаю я к теме о фильмах.
– Правда? Не помню этот фильм. Даже не уверен, что смотрел.
– Ну, сказку Грина то «Алые паруса» знаешь?
Он кивает.
– Это была моя любимая сказка в детстве, – с улыбкой продолжаю я.
– Почему?
– Потому что в ней капитан Грей произносит потрясающие слова «Чудеса нужно делать своими руками. Если душа человека жаждет чуда – сделай для него это чудо. Новая душа будет у него и новая у тебя». И делает такое чудо своими руками для Ассоль. Поэтому эта история так меня цепляет.
– Хмм… – неопределенно и задумчиво мычит Кир, – Не правильный посыл у сказки, на мой взгляд. Под чудом Грей здесь имеет ввиду исполнение желания, мечты. Я согласен, что чудеса надо делать своими руками, но не согласен, что надо это делать для кого-то другого. Если никто не будет ждать, когда кто-то для него совершит чудо, и все поймут, что надо совершать чудеса самостоятельно, тогда каждый будет сам творец своей мечты и все будут самодостаточны. Вот Грей хотел быть капитаном и стал.
Проговаривая все это, он смотрит перед собой, через лобовое стекло, вслед заходящему солнцу. Не на меня. Я качаю головой.
– Ты так и не понял, о чём сказка.
Он глушит двигатель, протягивает руку к моим ногам и, минуя их, нажимает ручку регулировки пассажирского сидения, зачем-то до упора отодвигая его назад и опуская спинку.
Меня пронзает смутная догадка зачем. Внутри сразу же начинает расти напряжение.
– Возможно. Я не люблю сказки.
Так же, до упора, отодвигает назад своё сидение, опускает спинку и откидывается на неё расслабленно. Только сейчас переводит взгляд на меня. Тихо и буднично, с уже знакомыми, еле уловимыми, властными нотками, произносит.
