- Ты совсем сдурела, старуха? – не на шутку взревел Эрис. – Ты все это устроила?! Хотела, чтобы эти дети узнали твою жалкую историю и сгорели в огне ненависти?
Меня взяла оторопь. Но как же так? Как призрачная ведьма могла перехватить управление пауком, вызвать весь этот дьяволский огонь, если лишилась сил? Мы же собственными глазами видели как она мучается от бессилия!
- Это праведный огонь мщения! – уверенный в своей правоте крик ведьмы ужаснул до глубины души. – А ты убирайся оттуда! Срочно! Они заслужили этого, не ты! Ты единственный, кто мне помогал!
- Если бы я знал твои истинные планы – не ударил бы палец о палец! А теперь, старуха, быстро сворачивай свое огненное представление и заканчивай! – Драгос чуть не раздавил от злости паука, и восьмилапый вытаращил глаза-бусинки. – Тебе мало загубленной души Мари?
- Старуха?! Не передумаешь? Так и будешь на их стороне, пока тело твоей Мари не превратится в прах?! – ведьму затопило злостью, что буквально булькала в голосе.
- Какая же ты страшная женщина! Как у тебя поворачивается язык говорить так о своей плоти и крови? – Драгоса трясло мелкой дрожью, и мы с Аланом и Тео на инстинктах отступили на шаг назад. Если Эрис здесь обернется в дракона – нам не сдобровать!
- Хочешь сбежать ящерицей? – раздался зловещий голос из приоткрытой пасти паука, после чего оранжево-черные лепестки огня развернули на потолке настоящую зарницу, то вспыхивая, то загораясь вновь. – Не позволю! Считай, ты тоже предал меня!
Драгос посмотрел вверх с таким выражением лица, что я поняла – дела наши плохи. И если раньше я тешила себя мыслью, что с нами дракон, который, пусть и раскидает нас хвостом по сторонам, но запросто пробьет потолок или стену и предоставит возможность спастись, то теперь я сильно в этом сомневалась. Эрис явно опасался ведьминского огня, морщился, создалось ощущение, что куратору даже смотреть на пламя больно.
- Хорошо, хочешь свести со мной счеты – своди. Но ребят отпусти! – потребовал Драгос и показал нам знак «отступаем». Но отступать-то было не куда!
Пламя подбиралось все ближе, щекотало пятки, то играючи, то, совсем не шутя, обжигало. Наступало со всех сторон, окружало по периметру, пробиралось между стеллажей, обугливало полки, превращало книги в черную пыль. Этот огонь был словно прирученный недавно дикий зверь – опасный и непредсказуемый.
Алан вжал меня в собственное тело, закрыл от языков пламени, что шипели, будто змеи, касаясь одежды, оставляли после себя язвы-дырки. Накрыл голову рукой, и шептал что-то о том, что мы непременно выберемся. И что он сам вынет душу ведьмы, в точности как сказано в книге…
