Океанский крейсер «Борей» в день, когда снялся со швартовов у острова Русский, что возле Владивостока, при нормальном надводном водоизмещении считавшийся двухтысячетонником, принял намного больше положенного, палуба едва выступала над водой. Часть объёма балластных и уравнительных систерн занял соляр. Пространство на нижних палубах оказалось настолько заставлено едой-питьём и прочими припасами для пятидесяти пяти членов экипажа, что по отсекам удавалось передвигаться, пробираясь по бесчисленным ящикам; свободным от захламления остался лишь центральный пост. Боцман грустно шутил, что в случае аварии к части механизмов не добраться, останется разве что всплыть и вывалить часть барахла наружу.
Экипаж, узнав об истинной цели похода, получил настоящее потрясение. Субмарины никогда ещё не ходили во льдах! В свободное от вахт время, да что греха таить, и на службе тоже моряки бурно обсуждали главную новость, непередаваемыми словами поминая отцов-командиров, что в мирное время затеяли игрища в секретность.
Командир корабля кавторанг Комаров, ветеран нескольких войн, помнил Порт-Артур и адмирала Макарова. Офицеры, боцман и половина команды — также не новички, молодой лишь корабль, не заставший ни американского избиения у Циндао, ни боёв на подступах к Владивостоку. Он вступил в строй за месяц до Парижского мирного договора, когда остатки американской эскадры не смели носу казать с японских островов. В первый поход «Борей» забросил продукты на Южный Сахалин, где мёрз крохотный гарнизон, изображая присутствие армии США, а его командир — молодой «лефтенант» — чуть ли не на коленях упрашивал взять их в плен и увезти с острова, где они уж не чаяли остаться в живых до конца зимы в окружении беглых вооружённых каторжан.
Мичманы и лейтенанты по молодости радовались романтике антарктического вояжа в духе Амундсена, в матросских кубриках горевали по поводу того, что в ближайшие месяцы увольнение на берег не светит, кавторанг же отнёсся ко всему философски — служба такая.
Когда «Борей» достиг вечных льдов, экипаж изрядно устал, выполняя приказ Колчака о полной скрытости передвижения. Они шли через океаны словно в окружении вражьих эсминцев, всплывая только по ночам. Командир, не зная резонов командующего, поддерживал порядок несения вахт, словно на войне. В надводном положении моряки стояли у орудий в готовности отразить нападение и даже отбить воздушный налёт (ночью? на лодку без ходовых огней?), не считаясь, что воевать не с кем.
