и как вместе миновали они рубеж владений Римских и шли по дикому краю(20)
20. Вот каков был товарищ и почитатель Аполлония, сопутствовавший ему большую часть жизни. Итак, когда они добрались до границы Двуречья, мытарь, надзиравший за Мостом[24], привел их в таможню и спросил, что у них с собой. «Со мною, — отвечал Аполлоний, — Рассудительность, Справедливость, Добродетель, Выдержка, Храбрость, Воздержность», — и так он перечислил множество имен женского рода. Мытарь, радея о своей корысти, сказал: «Этих рабынь следует записать в таможенное объявление». — «Никак невозможно, — возразил Аполлоний, — ибо не рабынями они при мне, но госпожами».
Двуречье представляет собою область между Тигром и Евфратом, которые текут с Армянского нагорья и с отрогов Тавра и опоясывают землю, где строены по большей части деревни, но имеются и города, обитают же армяне и арабы, почти все кочевые. Замкнутые меж двумя реками, они почитают себя островитянами и поэтому, идя к реке, говорят, что спускаются к морю, полагая границею своей земли водный круг, — ибо реки эти, обтекая названную область, вливаются в море единым устьем. Впрочем, иные утверждают, будто многие русла Евфрата теряются в болотах, и река, стало быть, исчезает под землей, а иные даже дерзают полагать, будто Евфрат течет под землей вплоть до самого Египта и там выходит на поверхность, сливаясь с Нилом.
Право, я и хотел бы точности ради не упускать ничего из записанного Дамидом о подвигах Аполлония среди дикарей, однако повествование мое устремляется вперед к событиям еще более великим и необычайным. Все же два обстоятельства я не могу обойти молчанием: во-первых, мужество, с которым Аполлоний держал путь через этот дикий и разбойничий край, в ту пору еще не подвластный римлянам, а во-вторых, мудрость, посредством коей он вослед арабам постиг язык зверей и птиц. Научился он этому, странствуя среди арабов, которые превосходно знают и используют звериные наречия, ибо у них в обычае внимать вещим птицам, словно оракулам, а внятны им эти вещания якобы потому, что они едят то ли змеиное сердце, то ли змеиную печень.
и как окоротил Аполлоний спесивого наместника(21)
21. Оставив позади Ктесифон, Аполлоний подошел к границе Вавилонии, охраняемой царскими стражниками, которых нельзя было миновать, не сказавши, кто ты, из какого города и зачем явился. Начальствовал над этой стражей наместник — как я полагаю, нечто вроде «царева ока»
