– Кто знает? – начала я. – Там вполне могут оказаться небольшие участки, где что-то да выжило.
– Как вам кажется, – продолжил голос, – вы смогли бы с этим справиться?
– Я попробую, но должна предупредить, что могу ничего не найти, – сказала я и объяснила потенциальную проблему с обрабатываемой почвой.
Мысли о трупе меня не сильно беспокоили. Я отчетливо помнила, как несла в руках охапку завернутых в ткань ампутированных ног по коридору больницы Чаринг-Кросс. Они предназначались для эксперимента по внутривенным вливаниям в исследовательской лаборатории. Тело – это всего лишь тело. Это плоть, кровь и кость. Нет, больше всего меня тревожила неизвестность. Полицейская работа была совершенно другим миром, и я никогда даже подумать не могла, что когда-либо к нему прикоснусь. Я ничего не знала о методах работы криминалистов; никогда не слышала термина «следовая улика», равно как и всех остальных терминов, сокращений и фраз, с которыми мне вскоре предстояло познакомиться. В своей повседневной жизни я постоянно представляла ландшафты прошлого, но воображать современные ландшафты, искать улики и разрабатывать методики, которых раньше не существовало? Я слушала дыхание детектива в трубке, и все это казалось мне совершенно новыми горизонтами. Это было почти как в «Звездном пути»: «Смело отправляться!..»
Я подумала: ты все спрашиваешь себя зачем, но почему бы и нет? Ты уже делала это прежде. Ты работала в лабораториях и больницах, превратила себя в первоклассного секретаря в строительном бизнесе, затем заново в микробиолога, а потом и в палинолога. Разве не в этом заключается наука? Быть любознательным и постоянно что-то пробовать. Ты никогда не планировала свою жизнь заранее, так почему бы не ухватиться за эту возможность?
Не получится, так не получится. Если ничего не пробовать, то ничего не добьешься. Хотя это меня не особо волновало. У меня по-прежнему была работа в археологии, которую я любила. Предметы из прошлого все еще ожидали, когда их откопают и изучат. Таким образом, остаток дня я почти не думала об убитом мужчине и голосе Билла с глазговским акцентом. Это казалось мне любопытной задачей, но не более того. Откуда мне было знать, что она определит направление второй половины моей жизни?
Машина, использованная, чтобы сбросить тело жертвы в траншею в поле, ожидала в полицейском гараже и выглядела, как любая другая старая машина. Крылья и подкрылки забрызганы грязью, двери испачканы снизу, и местами по поверхности размазалась земля. Работник, открывший для меня гараж, включил верхнее освещение, чтобы я могла осмотреть автомобиль. Он выглядел не особо впечатленным.
