— Нет, — прозвучало наконец-то.
И отпустило. Разжался кулак, стягивающий нервы, и я вернулся на место. Чувствовал почти кожей, как Слава напряжена. Расслабилась немного, только когда я попросил показать мне Энджи, спросил о реакции помощника на случившееся.
Работа — привычная и понятная для Вороновой территория. Там она как рыба в воде. Опять закрытая, собранная, строгая и без этой пустоты во взгляде.
Почти.
Потому что Воронова периодически зависала. Словно отключалась. А я слушал ее краем уха и наблюдал за состоянием, вслушивался в голос, всматривался в движения. Скорее делал вид, что работаю, чем действительно работал.
Попытку пошутить про уточку не оценил, но заметил. Потому что язык у Вороновой обычно острее… А сейчас Слава… Непонятная, незнакомая, практически невыносимая. Нежная…
Греби ж…
Я действительно пытался сосредоточиться, с силой возвращал себя в кодинг, но не мог. Не выходило. Сбоило и клинило, будто в первый раз, будто не было этих пяти месяцев, и я снова влетел в нее на всей скорости. С размаха в ваниль и сладость и кошачьи ноты.
Идиот.
А потом она наконец-то сдалась. Уснула. И я отнес Воронову в спальню.
И стоял над ней, как идиот, как двинутый сталкер, и пытался понять, как избавиться от этого бага, как перестать виснуть, залипать и циклиться. Потому что больше всего раздражала именно эта непонятная, невыносимая зацикленность. Она мешала работать и принимать решения.
Я провел рукой по волосам и почти наживую содрал себя с места. Заставил уйти из комнаты, а потом и из квартиры, захлопнув дверь и включив Энджи на охрану.
И уже дома, когда вышел из душа, набрал Андрея. Безопасники, в конце концов, должны знать, что происходит, чтобы мне потом не пришлось объяснять, с какого хрена я требую от них обновить дело Вороновой.
Андрей информацию к сведению принял и выводы сделал верные, судя по выражению лица и интонациям. А я после короткого разговора с ним ушел в лабораторию и проторчал там до семи утра, пытаясь все же отследить местоположение мобильника Славы.
Мне очень не нравилась ситуация с нападением и кражей телефона. Стремная она, с какой стороны ни посмотри, и не имеет почти никакого значения, причастна к этому Воронова или нет.
Телефон отследить все же получилось. Слава ломать, конечно, умела феерически, но создавать у меня всегда выходило круче.
На мигающую точку на карте смотрел, скалясь.
А потом снова висел на телефоне. Чтобы уже в обед вместе с юристом и Андреем сидеть в моем кабинете и рассматривать на мониторе фотки. Красочные такие, яркие. Максимально, что б его, четкие.
