— Маш, ты очень красивая, — бросает он, отведя взгляд в сторону, словно выискивая официантку. Я краснею ещё больше и не знаю, что сказать. А он, собственно, ничего и не ждёт от меня. И даже удивлённо вскидывает брови, когда я спустя минуту тихо отвечаю:
— Спасибо.
— За что? — Илья вновь смотрит на меня, но на этот раз выжидающе. — Это мне в пору благодарить тебя. Ты очень вовремя решила навестить моего старика. Кто знает, сколько бы он вот так пролежал.
— Да что уж там, — мне только и остаётся махнуть рукой. — Как он, кстати, сейчас себя чувствует?
— Жить будет. Он мужик крепкий, советской закалки, — Илья заметно расслабляется, когда разговор заходит о дяде Саше. И я немного завидую ему в этом плане, потому что не могу расслабиться рядом с ним.
— Илья, слушай… — начинаю я, понимая, что чем раньше выскажусь, тем раньше полегчает. — Мне очень неловко из-за того, что случилось между нами той ночью.
Он опускает взгляд и делает тяжёлый вздох.
— Дядя Саша предупреждал, что с тобой непросто будет, — он сдержанно улыбнулся. — Что ты из тех женщин, что сами решают вопросы, хоть с виду и не скажешь.
Я предпринимаю попытку ответить, но он продолжает.
— Прости, это не в обиду тебе. Я сам виноват, что всё хожу вокруг да около. Мне ведь на самом деле ещё более неловко, чем тебе. Ты просто была пьяна, а я ведь был в трезвом рассудке. И мне кажется, поступил недостойно. Мне следовало уложить тебя спать. Я, собственно, так и планировал. Но…
Он говорит быстро и осекается на том самом «но». Я не выдерживаю и начинаю смеяться. Это одновременно и нервный, и радостный смех. Радостный оттого, что я не нашла осуждения в его словах. Напротив, он взял ответственность на себя. Причём в очень милой, на мой взгляд, форме.
— Ладно, — выдохнула я, заменив его напряжение. — Ты не считаешь меня виноватой, я не считаю виноватой тебя. И раз никто не виноват, то предлагаю думать, что так всё и планировалось изначально. Ты только мне объясни, как так вышло, что я тебя приняла за мужчину из эскорт-услуг?
— За кого? — на секунду посветлевшее лицо Ильи становится совершенно растерянным.
Я понимаю, что терять мне уже нечего, и рассказываю ему всю историю с самого начала. Про звонок Алёны, про подарок, про акцию «тридцать три». Он слушает и сдержанно посмеивается. Это приятно. Значит, есть чувство юмора у человека. Довожу до части с цветами и бывшим, он немного хмурится, но всё равно продолжает кивать головой, показывая, что слушает.
