А сама с ним общалась!!!
Звонила, просила о помощи!
Я… Я её спрошу. Я её так спрошу!
Значит, Поля близко не подходи, а сама там звоночки, близкая связь!
Нахмурилась, пытаясь понять, что со мной происходит. Я что ревновала? Обиделась, конечно, очень сильно. И на Аглая тоже.
Они все такие взрослые, у них свои дела, разборки, а я… Малыш.
Тьфу! Гады! Все гады!
Ненавижу…
— Поль, — жалобно проскулил волк. — Полечка, эта ведьма мне тебя не отдавала. Я же пытался разговаривать с Уаром. Ну, договорились бы, что поженимся с тобой, когда вырастешь. Нет, наотрез отказались. Попытались истинных разделить.
Какие истинные?!
Дядя, вы о чём?!
Я вас боюсь.
— Поль, про маму вашу… Ладка соврала, я не убивал вашу родную мать. Видимо, была изведена долгом мужа, я у неё появился… Улыбнулся… Ну, сердце и не выдержало.
Подонок!
Я уставилась на него искоса. Улыбнулся он! Сто процентов клыками!
Родную… Мамочку.
— А раз всё равно умерла, — он поморщился, словно ему больно. Голову в плечи втянул и решился признаться. — Я палец у мёртвой отрезал. Ей-то какая разница.
— Что? — ахнула я.
— Отмерла, — расплылся в улыбке Листопляс. — Поль, всё хорошо…
— Какая ей разница?! — не выдержала я и выпустила клыки. — Мою родненькую! Мою мамочку!!!
Отстегнула ремень и кинулась на подонка, чтобы загрызть.
— Для меня есть разница!
*****
Моя волчица выросла. В последний раз, когда я перекидывалась, она почти не проявляла своей воли, а тут высказалась.
Я не слышала конкретные слова, но всё понятно, что выдало моё животное:
— «Что творим? Истинного самца? А если получится загрызть, я что делать буду? Мы вернёмся в чужую стаю, где нас неволят и буду выбирать из тех кобелей, что нам предложили?»
А это типа наш кобель, и его нельзя ни кусать, ни царапать.
Волчица была права только одной частью, что мы не вернёмся к Ладе и не будем спать с теми, кого она предложила. Мы вообще свободны.
Мысль о свободе моей волчице понравилась…
И мы решили с ней сколоть.
Аглаю не повезло, ему пришлось включить аварийную сигнализацию, съезжать на обочину и смотреть на мою оголённую грудь, потому что я раздевалась перед его глазами. Грудь не фонтан – волосатая, потому что я застряла где-то в половине оборота. Когтистыми лапами сняла шорты и трусики, сверкнув перед самцом своими прелестями. Что он там увидел непонятно, там уже мохнатые лапы проявлялись. Но он улыбнулся. Ещё я умудрялась рычать вытянутой волчьей мордой, плеваться слюной и укусила Листопада за ухо.
