В коридоре внезапно послышались шум и крики, почему-то запахло гарью. Эрик посмотрел в окно: ни барона, ни его родственников на улице не наблюдалось.
Крики между тем усилились, как и запах гари.
Нахмурившись, Эрик направился к выходу. Что там опять происходит?! Почему-то он был уверен, что без участия невесты в непонятных событиях не обошлось.
Рисса Ольгера успела потерять свою непоседливую воспитанницу и поставила на ноги весь замок, стараясь ее отыскать.
— Милая, нельзя так меня пугать, — выговаривала она Нине, когда они столкнулись в коридоре неподалеку от библиотеки. Для выяснения отношений пришлось зайти в ближайшую гостиную, плотно закрыть дверь и усесться в кресла. — Я уже не знала, что и думать, когда не нашла тебя в своей комнате, и слуги ничего вразумительного ответить не могли.
— А почему я обязательно должна быть своей комнате? — удивилась Нина. — Я разве пленница? В собственном замке?
— Нейна! — театрально воскликнула Ольгера. И Нина подумала, что сцена по ней плачет горькими слезами. — Как ты можешь такое говорить! Нет, конечно! Ты не пленница! Но ты же должна понимать, что в замке высокопоставленный гость!
— Вот с ним я и проводила время, — пожала плечами Нина. — Мы сидели в тайной комнате библиотеки. Он сам может подтвердить. Что опять не так?
Ольгера замолчала, подозрительно взглянула на Нину, как будто сомневаясь, следует ли верить ее словам. Возразить опекунше было нечего, а поучить жизни Нину, видно, хотелось.
— Ты обязана меня предупреждать о подобном времяпрепровождении, — наконец-то нашлась Ольгера. — Пока ты не выйдешь замуж, я отвечаю за тебя перед императором!
— Подобное времяпрепровождение, — Нина не выдержала и пустила в голос сарказм, — чаще всего бывает спонтанным. Как вы себе это представляете? Прерываться, забыть об интересном деле, чтобы исключительно предупредить вас? Вам не кажется, что это слишком? Если поучения закончились, прошу прощения, я пойду. Дел много.
Не слушая причитания о неблагодарной девчонке, риссы Ольгеры, Нина встала из кресла и отправилась к себе в комнату.
Она чувствовала раздражение из-за того, что каждый, за исключением слуг, обращался с Нейной, как с малолетней дурочкой, не способной связно и логично мыслить. Как будто ей достаточно было показать конфетку или поманить доброй улыбкой, и можно было делать с ней все, что угодно.
Нина, конечно, допускала, что Нейна и была такой дурой, но… Боги этого мира, Нина жила здесь больше суток. Неужели окружающим трудно было заметить перемены в поведении и поменять поведение?
