Песок и гравий захрустел под сапогами полицейского, когда он подошел ближе.
Он наклонился к моему открытому окну, и мое дыхание застряло в моих легких. Мое сердце почти лопнуло, и капельки пота выступили на лбу.
Я попыталась закричать, двигаться, завести машину, но внезапный холодок, пронзивший меня до глубины души при виде его, сковал мое тело и разум.
— Скучала по мне? — произнес Джуд своим опасным низким голосом.
Под козырьком кепки, его глаза светились напряженностью и торжеством. Он выглядел ухоженным и утонченным, как в тот день, когда я впервые увидела его. Волосы, выглядывающие из-под кепки, казались чуть светлее, чем я помнила, но металлическая синева его глаз, очерченный подбородок и полные губы были безошибочно узнаваемыми. Мускусный запах его одеколона вызвал во мне ту же реакцию, что и всегда — страх и отвращение. Это был он, без сомнений. Но ведь это не могло быть правдой. Как он мог быть жив, когда он умер два года назад? Он сгорел заживо! Были ли это вообще возможно? Неужели я сходила с ума?
— Выбирайся из машины, — сказал он, его лицо исказилось от ярости. — Неужели ты думала, что тебе так долго будет сходить твое плохое поведение? Пришло время для твоего наказания.
Когда я не двинулась с места — просто не могла — он потянулся к ручке двери и сам ее открыл.
Затем юркнул в машину и схватил меня за предплечье. Сила для борьбы начала возвращаться ко мне порывами. Я боролась с ним зубами и ногтями, толкалась и пиная, царапая его кожу, но он был слишком силен для меня. Не успела я опомниться, как оказалась на улице, распластавшаяся спиной на гравии, мелкие камешки впивались в мою кожу сквозь тонкую ткань атласного топа.
Когда я продолжила бороться с ним, он с силой ударил меня по лицу и навалился на меня, придавив меня за руки.
Затем Джуд потянулся, чтобы расстегнуть ширинку на брюках, и я открыла глаза и закричала. Потом резко захлопнула их, желая, чтобы все это оказалось лишь плохим сном, когда я снова открою их.
И в этот момент кое-что изменилось. Я почувствовала легкость, и боль в спине исчезла. Больше я не слышала вой сирен и не ощущала запах его одеколона.
Я распахнула глаза. Я лежала в кровати. Начала хныкать и плакать, когда облегчение наполнило мое тело. Джуд был мертв. Он больше не мог причинить мне боль. Даже когда эта реальность осела в моем разуме, я продолжала плакать, уткнувшись в подушку — рана в моей груди снова начала кровоточить. Это был просто кошмар, но он ощущался таким реальным. Мо сердце продолжало колотиться и ощущение его руки на моем предплечье все еще оставалось со мной.
