Α вообще я с большим удовольствием посмотрела бы на того, кто рискнул бы заявить подобное в лицо типу вроде Исао.
Издалека, чтобы случайно не зацепило.
Пока мыла кастрюльку и устраняла другие следы собственного пребывания в кухне, позволила фантазии отыграться на венге за вчерашний позор, чтобы не бороться с собственным воображением весь день. Не на тему драк и извращений, конечно, а вот в одном фартуке без прочей одежды он представлялся легко и красочно, сейчас уже даже легче, чем с боевыми топорами. Но это понятно: топоры я только в музее видела, а фартук – вот он, на мне. Розовый, с рюшечками, чёрными пятнами и надписью «Οно не сгорело, оно зажарилось!». Конечно, от братца подарок, с его честно заработанных, сама бы я себя так не приласкала. И вот такой мужественный мужчина, да в такой легкомысленной вещице… даже немного жаль, что это только плод воображения.
Я прекрасно понимала, что насмешничать могу только мысленно и только сейчас, пока венг далеко, а при нём вякнуть лишнего не посмею, уж точно не в ближайшем будущем.
Слишком грозная у него наружность, любая глупая шуточка поперёк горла встанет, и слишком нужна мне эта работа, чтобы рисковать по пустякам.
С двумя мисками каши я вернулась в комнату, растолкала брата и отправила его умываться, пока всё остывает – от горячего их светлейшество изволили нос воротить. Да и молочную кашу обалдуй не любил, так что не преминул поныть о вчерашних отбивных, но куда он денется, всё равно выбора нет, а есть хочется.
Потом, пока я чахла над своим небогатым гардеробом, пытаясь выбрать что-то во всех смыслах достатoчно приличное и по погоде, Линос помыл тарелки, приняв на себя удар от проснувшейся хозяйки. Через тонкую дверь был прекрасно слышен её скрипучий голос, но слов я не разбирала, только тихо радовалась, что братец не огрызается. Взрослеет всё-таки, начинает понимать, что иногда разумнее помалкивать.
А вот не прислушиваться при этом мы оба ещё не научились, поэтому вернулся в комнату он злой, чуть пламя из ушей не
пышет, придерживая рукой кончик возмущённо дрожащего вьющегося хвоста.
Я к этому моменту определилась с выбором и остановилась на тёмно-красных широсах, любимой одежде Красного лепестка – шортиках, поверх которых надевались полупрозрачные верхние штаны. Их обычно носят с бюсой, коротеньким лифом, прикрывающим только грудь. Я стройная, на мне бы смотрелось хорошо, но в Сердцевине не принято так одеваться, даже без учёта расы работодателя, так что сверху я скромно надела короткую прямую тунику с неглубоким вырезом, белую с вышивкой, которая вообще-то раньше была длиннее, и платьем. Вроде и легко, не жарко, и прилично, и даже нарядно, не зря же я это всё вышивала.
