- Я бы хотел выпить с вами, мистер... э-э? - Флинн застенчиво поскреб себе бороду.
- Генри. Просто Генри, - с улыбкой сказал Мейседон и подставил рюмку. С удовольствием.
- О'кей, просто Генри, - согласился художник, наполняя рюмки. - А меня зовут Роб. Просто Роб. Заходите как-нибудь, Генри. Буду рад.
- О'кей. Зайду.
Улыбаясь друг другу, они выпили по глотку мартини, но намечавшийся разговор не получился - помешали. Мейседон действительно собирался навестить художника, он был ему по-человечески симпатичен, но визит не состоялся - помешало неожиданное обстоятельство.
Как-то Мейседон был с Сильвией на концерте симфонической музыки. Честно говоря, музыку эту Мейседон терпеть не мог, да и Сильвия не очень-то ее любила, но это был один из концертов знаменитого филадельфийского оркестра, которым дирижировал какой-то известнейший музыкант, не то русский, не то немец, а может быть, и еврей, так что посещение этого мероприятия было делом престижным. В антракте, ненадолго отлучившись от жены и затем отыскивая ее в праздничной, разодетой толпе людей, Мейседон вдруг с удивлением обнаружил, что она очень оживленно беседует с Робом Флинном. На Флинне был строгий вечерний костюм с белой гвоздикой в петлице, но борода и манера поведения были точно такие же, как и в мастерской. Мейседон хотел подойти, но что-то удержало его, его покоробил рисунок их разговора. Собственно, ничего бросающегося в глаза не было, но Мейседон сразу уловил оттенок интимности, доверительности в их позах, улыбках, в слишком подчеркнутой близости лиц. Заметил Мейседон и то, как Флинн непринужденно, как бы по праву, по-хозяйски взял Сильвию выше локтя за обнаженную руку, и как Сильвия приняла это как нечто совершенно естественное и даже желанное. Неприятное, еще неосознанное ревнивое чувство шевельнулось в груди у Мейседона, но подошел знакомый, и в разговоре с ним это чувство если и не растаяло вовсе, то заметно выцвело. Тем не менее он суховато-язвительно поинтересовался у Сильвии, с кем это она так мило беседовала во время антракта.
- О, с целой кучей людей, - пожала она обнаженными плечами.
- Я говорю о рослом бородатом мужчине.
- Да ты посмотри, сколько тут рослых и бородатых!
И в самом деле, бороды тогда, что называется, вошли в моду, особенно среди художников, музыкантов и других служителей муз, поэтому примета, указанная Мейседоном, была не очень-то характерной. Мейседон постарался забыть об этой историйке, но если у него раньше и мелькала иногда мысль о посещении Флинна, то теперь она уже больше не возникала.
