— Скажи, когда моя жизнь из скучной и обычной превратилась в этот балаган?
— Еще не превратилась. Начальная стадия.
— Утешил, ничего не скажешь, — фыркнула я и, вздохнув, вбила слова и нажала кнопку «поиск».
Дебора и три её дочери. Все четыре ярко-рыжие, зеленоглазые, но на этом сходство заканчивалось. Маргарет тогда было пятнадцать. Высокая, тощая, с длинным тонким носом и чуть выступающими зубами. Каролине двенадцать, круглое личико, усыпанное веснушками, и ямочки на щеках. Она тоже была высокой, но стройной. Роуз восемь. Между нами был всего год разницы. И на мать она была похожа больше остальных. Тот же надменный взгляд, та же линия губ и подбородок. Но на этом всё.
— Похожа, — констатировал Лютик.
Это и было самым смешным. Я, нелюбимая и ненужная дочь, была точной копией Деборы. Надо же, как жизнь поиздевалась.
— Бежать отсюда надо, бежать.
— Куда?
— Есть много других хороших мест.
— И что? Всю жизнь прятаться и бояться? Мы же не сделали ничего. Совсем. И теперь я должна сбегать, потому что двое из четырёх мертвы, одна пропала, а у меня под боком поселился инквизитор, которого едва не убило проклятьем кобры, — отрезала я, отбросив в сторону планшет.
— А что, этого мало?
Я пожала плечами.
— Знаешь, что не даёт мне покоя? Почему сейчас? Двадцать лет прошло с тех пор. Наследство искали, но такого ажиотажа не было. И при чем тут мы?
— Кровная магия? — предположил фамильяр, и я тяжело вздохнула:
— Тогда сбегай — не сбегай, нас всё равно найдут. От этой заразы не спрятаться, не скрыться.
Конечно, такие мысли оптимизма не добавляли. Именно поэтому сегодня, на четвёртое утро моего домашнего ареста, наплевав на предупреждения, я вышла на улицу.
К выходу на свободу я готовилась тщательно. Уверена, там, за порогом дома, все страшно по мне соскучились, и очень не хотелось их разочаровывать.
Платье-футляр тёмно-зеленого цвета, тонкие чёрные чулки с провокационным швом сзади. Сверху ржаво-коричневое пальто из тонкого кашемира, которое я подпоясала ремнем, на шею молочного цвета платок. На ноги короткие чёрные сапожки на острой шпильке. Волосы распустила и чуть взбила, чтобы они красивыми локонами упали на плечи. Подкрасила глаза чёрным карандашом, добавила чуть-чуть серых теней на веки, на губы привычная алая помада. Завершали образ духи собственного производства, которые я нанесла на запястья и за ушком.
— Вот нарядилась-то, — ворчал Лютик, подозрительно наблюдая за мной.
— Я в центр.
