В связи с этим я буду постепенно подводить к тому, что нет никакого другого теоретического способа подтвердить и проиллюстрировать все те новации, которые Лакан, равно как другие структуралисты, своим учением привнесли. Разумеется, можно искать создаваемые сообщением психоаналитического знания эффекты, например, в аналитическом кабинете, хотя там они требуют не столько подтверждения, сколько воссоздания их заново. В то же время уловить то место, где само учение Лакана из них произрастает и ставит их же под вопрос, можно, только поместив его на ту сцену, на которой оно было сотворено, – на сцену публичного циркулирования знания и его эффектов.
Подтвердить это можно множеством примеров: так, например, ставшее благодаря Лакану общим местом представление, что пресловутый субъект не является целокупным, поскольку существует скользящий по его структуре разрыв, как ни странно, имеет смысл иллюстрировать не частными примерами из психической или, напротив, политической жизни, а в опоре на саму встречу, которую слушатели стихийно организовали в ответ на требование Лакана этот разрыв осмыслить. Тем самым в лакановском распоряжении оказался наиболее короткий и незаслуженно непопулярный среди других исследователей способ увидеть, как именно данный разрыв срабатывает. Его эффекты налицо и в других случаях: так, современный Лакану интеллектуал получает в свое распоряжение понятие «большого Другого» и активно пользуется им, например, для критики власти, не замечая при этом допускаемый им характерный промах, заключающийся в том, что подобному использованию задает стандарт сама по себе инстанция большого Другого, действующего в уже освоенной интеллектуалом теоретической области, – инстанция, диктующая определенный идеал применения подозрения и критической мысли. Именно это вызывает к жизни характерное и банальное прочтение лакановской концепции в определенном ключе: в конспирологическом и протестном духе обличения всеобщей слежки и технического контроля в эпоху развращающего массового потребления – вывод, который можно сделать практически из любого современного философско-критического текста средней руки и для которого задействование оригинальной лакановской теории просто-напросто излишне.
Это, в свою очередь, приводит к тому, что лакановской мыслью пользуются, если так можно выразиться, не в полную силу – обстоятельство, которое поначалу Лакана изумляло, потом начало задевать и в итоге заставило его занять позицию крайней сдержанности в любых расчетах на собственную публику. Другими словами, разрыв проявляет себя раньше, чем сам интеллектуал способен его усмотреть, и имеет место уже там, где налицо смещение в первичном осмыслении задействованных Лаканом концептов. Проблематика этого смещения во всех ее последствиях также положена в основу нынешнего курса.
