— Он сказал, что вы его пригласили.
— Может, и пригласила. Только в пятницу. А сегодня вторник.
— Среда, — сказал я.
— Ой! Кошмар. Значит, я в третий раз позабыла, что меня звали на ленч.
Впрочем, это её не особенно беспокоило.
— А где Гризельда?
— Я думаю, вы найдёте её в мастерской в саду, она позирует Лоуренсу Реддингу.
— У нас тут из-за него такая склока разгорелась, — сказала Летиция. — Сами знаете, какой у меня папочка. Жуткий папочка.
— Какая скло… то есть о чём вы говорите? — спросил я.
— Да всё из-за того, что он меня пишет. А папочка узнал. Интересно, почему это я не имею права позировать в купальном костюме? На пляже в нём быть можно, а на портрете нельзя?
Летиция помолчала, потом снова заговорила:
— Чепуха какая-то — отец, видите ли, отказывает молодому человеку от дома. Мы с Лоуренсом прямо обалдели. Я буду ходить сюда, к вам в мастерскую, можно?
— Нельзя, дорогая моя, — сказал я. — Если ваш отец запретил — нельзя.
— Ox, боже ты мой, — вздохнула Летиция. — Вы все как сговорились, сил моих нет! Издёргана. До предела. Если бы у меня были деньги, я бы сбежала, а без денег куда денешься? Если бы папочка, как порядочный человек, приказал долго жить, у меня бы всё устроилось.
— Летиция, такие слова говорить не следует.
— А что? Если он не хочет, чтобы я ждала его смерти, пусть не жадничает, как последний скряга. Неудивительно, что мама от него ушла. Знаете, я много лет думала, что она умерла. А тот молодой человек, к которому она ушла, — он что, был симпатичный?
— Это случилось до того, как ваш отец приехал сюда.
— Интересно, как у неё всё сложилось? Я уверена, что Анна вот-вот закрутит с кем-нибудь роман. Анна меня ненавидит — нет, обращается нормально, но ненавидит. Стареет, и ей это не по вкусу. В таком возрасте и срываешься с цепи, сами знаете.
Хотел бы я знать: неужели Летиция собирается до вечера сидеть у меня в кабинете?
— Вам мои граммофонные пластинки не попадались? — спросила она.
— Нет.
— Вот тоска! Я их где-то забыла. И собака куда-то сбежала. Часики тоже, наручные, — только они всё равно не ходят. Ох, спать хочется! Не пойму отчего — я встала только в одиннадцать. Жизнь так изматывает, правда? Господи! Надо идти. В три часа мне покажут раскоп, который сделал доктор Стоун.
Я взглянул на часы и заметил, что уже без двадцати пяти четыре.
— Ой! Не может быть! Кошмар. Ждут ли они меня или уже ушли? Надо пойти посмотреть…
Она встала и побрела из комнаты, бросив через плечо:
