– Пожалуйста, расскажите все подробно, – попросил Мейсон.
– Ну, – начала Мэри Броган, – эта женщина подошла к двери, когда я постучала, приоткрыла ее через цепочку. Я сказала, что хочу войти и поговорить с ней, что мне ничего не нужно, кроме правды, и я взываю к ее человечности…
– Не важно, что вы ей говорили, – перебил ее адвокат. – Рассказывайте, что сказала она, что сделала.
– Тут же заявила: «Я устала от преследований. Оставайтесь там, где стоите, и я покажу вам, до чего вы меня довели!» Исчезла на минуту за дверью, потом вернулась с коричневым пузырьком. Высыпала на ладонь таблетки – их там было, должно быть, две или три дюжины! – высыпала их в рот и начала грызть. Господи, я, наверное, никогда не забуду вида этой женщины – глаза дикие, щеки раздуты от снотворных таблеток, на губах белый порошок… Потом она на мгновение отошла от двери, но быстро вернулась со стаканам воды и стала при мне глотать пилюли. И еще пыталась сказать что-то наподобие: «Смотри, что ты наделала» – я не смогла точно разобрать…
– И побежали звонить Полу Дрейку? – спросил Мейсон.
– Да, я не знала, что еще могу сделать. Я была вне себя. Мистер Дрейк сказал мне, что все в порядке, что дальше он сам обо всем позаботится, а мне лучше вернуться сюда, к мисс Стрит. Получится нехорошо, если кто-нибудь подумает, будто я довела эту девушку до самоубийства. Такая шумиха нежелательным образом отразится на деле дяди Альберта.
Мейсон кивнул.
– А потом, насколько мне известно, приехала «Скорая», увезла ее и девушка попросту исчезла?
– Мы пока не нашли больницу, в которую ее отвезли, – пояснил Мейсон.
– А что это за сообщение в дневном выпуске газет, будто дядю Альберта обвиняют в убийстве?
– Есть такая история, – признал адвокат, не вдаваясь в подробности.
– Там, правда, не называют его имени, но нетрудно догадаться. Пишут, что свидетельница по делу об убийстве Дафны Хоуэлл опознала убийцу в человеке, которого сейчас судят за ограбление под председательством судьи Игана, и что судебное слушание продолжится в понедельник, так как власти решили предъявить ему новое обвинение по окончании этого процесса.
Мейсон опять кивнул.
Внимательно посмотрев на него, Мэри Броган произнесла:
– Будь я плаксой, залила бы сейчас слезами весь ваш стол. Но у меня бойцовский характер. Я намерена драться!
– Давайте драться вместе, – предложил адвокат. – Я тоже не намерен отступать.
– Я же знаю, что дядя Альберт за всю свою жизнь никогда никому не сделал ничего плохого – не обманул, не ограбил, а уж тем более ему бы и в голову не пришло совершить убийство! Да он и мухи не обидит! Все, в чем его обвиняют, – самая отвратительная, тошнотворная, идиотская ложь!
