Порой мне кажется, что мы балансируем на краю пропасти, похоти и разврата. Но ни он, ни тем более я не решаемся сделать роковой шаг. Мы оба понимаем, что нам необходимо время. Точнее, он понимает, что оно необходимо мне.
Понимает и позволяет себя узнавать.
Пора признать, что его семья — это нечто. Меня приняли с легкостью и по сей день смотрят счастливым взглядом с улыбками на лицах. Каждый раз, когда ловлю на себе такой взгляд, вспоминаю слова Славы о том, что просто так в этот дом чужие не входят. Егор до сих пор не расшифровал эти странные слова, да и я, если честно, не забиваю себе этим голову. Подумаешь, оказалась в числе избранных. Так это временно.
Увы, я не верю в искренность чувств Егора. Он отличный игрок, прекрасный, соблазнительный и… он разбил множество девичьих сердец.
Я просто боюсь. Как любая девушка, безумно влюбившаяся в красивого и популярного парня, я просто боюсь.
— Не желаешь к ним присоединиться? — мурлычет на ухо коварный соблазнитель.
Почему бы и нет.
Мне необходимо отвлечься. Вытравить из головы плохие мысли и встретить Новый год с обворожительной улыбкой на лице. Желательно не наигранной.
Вскакиваем с кровати, наперегонки бежим в ванну и вдвоем, кривя забавные рожицы перед зеркалом, чистим зубы и умываемся. Надеваем теплые вещи, внизу под недовольный бубнеж тети Леры, которая пытается засунуть в нас завтрак, натягиваем на себя куртки, шапки и перчатки.
Обувшись, Егор еще раз осматривает меня. Недовольно качает головой, открывает шкаф и достает первый попавшийся шарф. Детский. Со Спанч Бобом. И наматывает на мою шею, вызывая мой счастливый смех.
Звонкий чмок в щеку, и мы, взявшись за руки, спешим на улицу.
Мороз несказанно радует, заставляет шевелиться и греться в игре. Вся детвора, старшие братья и Полина выписывают нам штрафные. Разом обстреливают снежками. Мы включаемся в игру, бегаем и смеемся. Я не успеваю лепить снежки, не успеваю в кого-либо целиться, как оказываюсь обстрелянной со всех сторон. Перчатки и шапка промокли насквозь, угги тоже.
— Лика, ложись, — кричит Егор, хватая меня за талию и падая вместе со мной в сугроб. Секунда — и он надо мной. Глаза в глаза, нос к носу, одно дыхание на двоих. За его спиной толпа детворы, что нещадно лупит его спину снежками. Смеюсь до слез, до колик в животе, видя сморщенное лицо Егора. Он такой забавный, когда вынужден терпеть что-то. Похож на маленького ребенка, который морщит носик и готовится заплакать. — Замерзла? — киваю, не в силах что-либо сказать. — Побежали греться. — Одним движением вскакивает на ноги, поднимает меня и тащит в дом.
