Я боялась тех, кто смог сохранить свои верования сквозь тысячелетия и все эти годы занимаясь тем, чтобы на свет появилась я. Просто страшно от такой целеустремлённости, истинной природы которой не понимала. Как не понимала, зачем было нужно хранить жизнь Девона, не убивая. Всё это было неспроста.
И я докопаюсь до правды.
* * *
Мы покинули аэропорт и взяли такси до указанного отцом адреса. Здесь было довольно прохладно по сравнению с жаркой Америкой, поэтому Вельямин чувствовал себя комфортнее. И вообще, на удивление, он чувствовал себя лучше. Говорил весьма странно:
— Как будто рядом дом.
Что весьма удивляло, ведь это место совершенно не походило на его дом. Стандартная советская архитектура, здания, годами не видевшие капитального ремонта, обычные люди, обычные магазины. Мне нравились просторные улицы и обилие зелени, но в целом, это был классический промышленный городок на просторах необъятной родины. Он чем-то напоминал тот, рядом с которым я выросла.
Обшарпанный подъезд, неприятный сбивающий с ног запах, клетушка, а не лифт, да и тот не работает — двери открываются, но вверх не идёт. По лестнице, а перила коричневые, мягкие, местами выгнутые, вырванные и стены исписаны, но не так чтобы много — краску свежую положили пару месяцев назад. Как и потолок — побелили, но в одном месте уже желтизна пошла — затопило. Всё так предсказуемо, так по-людски. Между вторым и третьим этажами картонная коробка с тряпками внутри, рядом блюдечко, а обитатель отсутствует. Форточка приоткрыта, видимо гуляет где-то. На подоконнике пепельница, как ёжик доверху наполнена бычками, а между третьим и четвёртым этажами вырванный с мясом мусоропровод, из которого отчётливо несёт тухлятиной, распространяющейся по всем этажам.
Вельямин смотрит на всё это и морщится, но молчит. Да и как реагировать? Никак.
Перед нужной дверью постояли немного, звонок нажимаю, в ответ тишина, не работает. И не слышно — в квартире никого нет. Открылась дверь напротив, вышла сухонькая старушка в цветастом халатике, осмотрела с ног до головы, особенно пристально Веля, мы оба почувствовали, как забилось в тревоге сердце женщины.
— А там нет никого, — начала вдруг говорить. — И давно нет. Счета платятся, долгов нет, а никто не живёт. Уже лет двадцать как.
— А кто жил? — как бы невзначай спрашиваю, закладывая руки за спину.
— Да был один мужичок, невзрачный такой, вежливый, вроде как нерусский, — пожав плечами, ответила она. — С акцентом говорил. А вам чего надо-то?
