Она выпуталась из платья, оставив его на стуле перед кроватью, протерла лицо водой с добавлением отвара ромашки и улеглась в постель. Повертелась там, поулыбалась и уснула сном праведницы, вопреки утверждению герцога, что она есть девица невоспитанная и неблагочестивая. Собственно, Лидса она видела во сне, в том, где Грозный Ги уже одержал победу в турнире и на его копье болтается ее ленточка. Лу прыгала от счастья и, в целом, сон можно было назвать вполне приятным.
— Лу, — тихий голос Трис разбудил Луизу. — Просыпайся. Лу, скорее. У меня новости!
— Не думаю, что эта новость станет для меня открытием. Дай угадаю, виконт Талбот сделал тебе предложение, так?
— Откуда ты знаешь? Лу, еще никто не знает. Отец получил предложение ранним утром, — Беатрис, нарядная и счастливая, сидела на краешке постели сестрицы.
— Лучше скажи мне, сэр Годфри дал согласие?
— Разумеется. Это превосходная партия.
— А ты дала свое согласие, Трис? — Лу окончательно проснулась и уселась, глядя на красавицу-сестру.
— Виконт Талбот говорил со мной вчера, — она покраснела немного. — Когда мы собрались уйти в покои, он остановил меня. Ты не заметила, потому, что шла впереди. И, Лу, он спросил меня кое о чем.
— Правда? О чем? — любопытная Лу обратилась в слух.
— Станет ли он более привлекательным для меня, если наденет такую же яркую камизу, как у маркиза Лероя, — Лу захохотала.
— И что ты ответила? — Трис улыбнулась и покраснела еще сильнее.
— Я сказала, что ему не нужны яркие наряды, чтобы впечатлить меня. Ты говорила на празднике урожая, еще прошлой осенью, что …как там… «далеко не все, что выглядит ценным, имеет ценность на самом деле». Ты еще сказала, что это выдумал какой-то Эзоп. Я запомнила потому, что в тот же день разломила пополам хлеб, такой румяный, нарядный, а внутри увидела большую дыру. Это из-за опары, она никудышная была. Я и поняла, что Лерой снаружи красив, а внутри пуст. Иначе куда ему столько прекрасных дам и ленточек? Все потому, что дыру нужно заполнить.
— Ты умница, Трис! А он что? — Лу даже подпрыгнула на постели.
— А он долго на меня смотрел, а потом улыбнулся и ушел, — теперь щеки Трис пылали.
— Он нравится тебе?
— Я не знаю.
— Трис, дорогая, подумай сама. Он добрый и ты ему нравишься! Иначе, зачем Талботу стараться впечатлить тебя? Сэр Годфри и так бы дал свое согласие на этот союз. Он проявил деликатность, а стало быть его чувства к тебе более глубокие, чем те, что продиктованы выгодой брачного договора.
