Преграда высотой в три человеческих роста местами блестела полировкой, и создавалось впечатление, что неизвестные строители возвели ее из цельного каменного монолита. Не найдя на ее поверхности ни единого шва или стыка, я с удивлением подумал, что не могу припомнить какого-либо подобного сооружения. Городские постройки почти вплотную подступали к стене, но в их арочных окнах не было заметно даже признака движения. Чтобы хоть как-то привлечь к себе внимание, я принялся махать руками и орать во всю мощь. Только мои усилия ни к чему не привели. Очень захотелось запустить через забор чем-нибудь тяжелым, но поблизости ничего подходящего не нашлось, а мысль использовать для этого что-то из снаряжения задушил в зародыше. В рюкзаке нет ненужных предметов! И тогда я двинулся вдоль стены, осматривая окрестности в поисках камня и периодически поглядывая с надеждой в окна башен. Так, пройдя километра два, я и наткнулся на первый постамент. Изготовленный из того же материала, что и стена, он имел форму восьмигранной призмы и возвышался над землей на высоту чуть более метра. Осмотрев его и не найдя рядом ничего интересного, я последовал дальше. Через какое-то время у меня на пути вырос такой же постамент, а когда я добрел до третьего, солнце уже почти скрылось за горизонтом. Из-за стены по-прежнему не было слышно ни звука, а в окнах так и не загорелся свет. Я чувствовал сильную усталость и поэтому решил прекратить так и не принесший результатов обход-осмотр городской стены и остановиться на ночлег. В последних лучах солнечного света, произведя ревизию остатков воды, я достал таблетку сухого спирта и, расположившись на постаменте, принялся разогревать себе на ужин банку тушенки. Но стоило спирту разгореться, как голубое пламя охватило весь постамент и ярким светящимся столбом взмыло в небо. Какая-то сила подхватила меня, словно пушинку, и переместила в самый центр пламени. Все произошло столь стремительно, что я не успел даже испугаться. Огненная стихия окутала меня, словно одеялом, но почему-то не обожгла, а спустя пару мгновений и вовсе истаяла. После яркого огня, бушевавшего вокруг, зрение какое-то время подстраивалось к наступившей темноте. А когда способность различать предметы вновь вернулась, меня ждало еще одно открытие — постамент, на котором я сидел, находился в центре какого-то помещения. Это стало понятно по мерцанию звезд в узких арочных бойницах, что в строгой симметрии располагались друг напротив друга. По-видимому, на сегодня лимит удивления был исчерпан, потому как, нащупав в рюкзаке фонарик, я вполне обыденно принялся исследовать обширный зал, в котором оказался. Пара столов со стульями, несколько шкафов с непонятным оборудованием и массой мелких предметов, ссыпанных в разновеликую стеклянную тару, да небольшой кожаный диван — вот и вся меблировка. Негусто для такой большой площади. У одного из оконных проемов — огороженный перилами лаз с винтовой лестницей, ведущей вниз. Лестница наверх также отыскалась, только уже не винтовая, а прямая и узкая. Стоило ее коснуться, как она с громким лязгом взлетела к потолку, сложившись стопкой, и захлопнула люк, ведущий на верхний ярус. Прислушавшись, я не услышал никакой реакции на поднятый мною шум и для проформы несколько раз громко прокричал, взывая к хозяевам башни. В том, что я нахожусь в одной из башен города, у меня уже не осталось сомнений. На крики также не последовало реакции, а выглянув в ближайшую бойницу, я не заметил ни единого огонька. Владельцы соседних вышек по какой-то причине отлучились, а судя по отсутствию признаков запустения в помещении, где я находился, сделали это совсем недавно. Выглянув еще в парочку бойниц на противоположной стороне и окончательно убедившись, что в ближайшей округе никто не горит желанием со мной познакомиться, я решил заночевать здесь. Поужинав так и не разогретой банкой тушенки и запив остатками воды, я расположился на диване и мгновенно уснул, отрешившись от роившихся в голове мыслей и предстоящих забот.
