Еще она, разумеется, переживала, как чужаки впишутся в стаю. К ее великому удивлению, два паршивца, старый и малый, пока жили у Гриши, спелись и организовали преступную банду из двух хвостов. Молодые элитные производители приседали на попы, стоило Бублику посмотреть на них в упор совиными желтыми глазами. Попробовал бы кто-нибудь обидеть Беляша! Полетели бы бело-рыжие клочки по закоулочкам.
Вообще Бублик, невзирая на свою безбубенцовость, вел себя как султан в гареме. Пожилой султан, которому жены и одалиски нужны уже только для статуса и для услады глаз. Беляша он усыновил, а Гюзель считал любимой женой — и та тоже в нем души не чаяла.
— Странно, - сказала Люба Грише. — Британцы обычно флегмы, а у тебя бандит. Старый мафиозо.
— Боевой британский кот, - хмыкнул тот. — Весь в папу.
Папа и правда был боевой, с кучей наград. Полковник ПВО, хоть и на пенсии, куда ушел в тридцать девять лет после ранения в Сирии. Мог, конечно, еще послужить, но в штабных не прижился, послал подальше начальство и уволился. С другом на пару купил захудалый фитнес-клуб. Привели в порядок, наковыряли денег, открыли еще несколько, и дело пошло. Было бы странно, если б не пошло — с его-то хваткой и энергией.
— А с кем Бублик был, когда ты на войну ездил? — немного ревниво спросила Люба.
— Он самостоятельный. Соседка приходила, кормила, лоток меняла.
— Молодая соседка?
— Бабушка старенькая. Люба, я тебе сразу сказал: хватай меня за шкирку и веди в загс. А ты все сомневаешься и к соседкам ревнуешь.
— Не хочу за шкирку, - надулась она. — Хочу, чтобы меня на ручках отнесли.
— Давай я понесу тебя на ручках, а ты поведешь меня за шкирку. Хоть прямо сегодня.
— Угу. Гена, давай я понесу вещи, а ты понесешь меня.
В итоге попрепирались еще немного, сели в машину и поехали в загс. Подавать заявление. На обратном пути Люба мурчала, как кошка. Ну еще бы, с кем поведешься — так тебе и надо. А вечером пили шампанское и вспоминали, как познакомились. И как Гриша приехал к ней на Новый год с елкой.
Тогда, кстати, ничего эдакого и не случилось, хотя чертовы бабочки бесились так, что едва не лезли из ушей. Сначала наряжали елку, потом до утра сидели и разговаривали. Пили все то же шампанское, вытащенное из сугроба, ели цыпленка и всякие вкусности, которые Гриша привез вместе с елкой. Присматривались друг к другу. Осторожно подбирались ближе — как кошки на мягких лапках.
Гриша рассказывал, как учился в Можайке, потом служил по всей стране, нигде надолго не задерживаясь.
