Пришлось, скрепя сердце, найти время и заняться злополучным рефератом, который висел дамокловым мечем над моей головой и обязательно больно бы меня ударил, посмей я его не сделать.
Миша внезапно сорвался в командировку, огорошив меня этой новостью однажды утром.
– Зин, я улетаю во Францию! – он вытащил небольшой чемоданчик из комнаты.
Я нахмурилась.
– Надолго? И почему так внезапно?
– По работе понадобилось. Не знаю, когда вернусь… там не от меня зависит. А ты смотри мне тут, – брат погрозил мне пальцем, – не буянь, парней не води, тепло одевайся, и вообще будь хорошей девочкой, – Миша щелкнул меня по носу.
– Да мамочка, – отозвалась я, вызывая обаятельную улыбку брата.
– Кстати о маме… Она там отчаянно требует твоего внимания, говорит, что забывает о том, что у нее еще и дочь есть. Зин, ну позвони, а!
Я вяло кивнула. Телефонные разговоры я откровенно не любила.
– Хорошо, – пришлось согласиться под выжидающим взглядом. – Ну что, мне тебе и расписку написать?
– А напишешь? – усмехнулся брат и полез в шкаф за пальто.
– Нет, – сказала я.
– Тогда без вариантов: на слово тебе верю. Но узнаю, что не выполнила, и из Франции достану, – он пригрозил мне кулаком.
– Ты только там осторожнее, ладно? – я взяла шарф и повязала ему на шею, поверх воротника.
– Не боись, Шелест, смерть от переедания круассанов с кофе мне не грозит. Зря я, что ли, тренировался? – улыбнулся он и прижал меня к своей груди. Я крепко обняла Мишу в ответ. – Не скучай, ладно? Я скоро вернусь и привезу тебе французского медвежонка Жан Поля – помнишь, как из мультфильма, который мы смотрели?
– Обещаешь?
– Обещаю!
Мы тепло попрощались, и, когда дверь за Мишей закрылась, я ощутила себя до невозможности одинокой в пустой квартире. Одинокой в целом мире. Не потому, что мне вдруг захотелось человеческого общения или дружеской поддержки, не потому, что захотелось быть не такой самодостаточной в собственно выстроенном уединении, а потому, что захотелось быть понятой. Вот так внезапно захотелось знать, что где-то есть человек, который препарировал Зину Шелест и ее многослойную душу и смог почувствовать и увидеть мир, каким чувствовала и видела его я. И смог принять такую нелюдимую, но наполненную красками девочку. Наверное это странно – тосковать по человеку, которого не существует, которого не встречала и вряд ли когда-нибудь встречу. Но я тосковала.
***
– Уль, что-то случилось? – спросила я подругу, встретив ее возле кабинета. Я наконец-то сдала реферат и выслушала очередную нудную лекцию про культуру поведения и нерадивых студентов. Едва ли я почувствовала от этого радость – в последние дни меня вообще очень мало что радовало. Очень хотелось спать, а еще что-то зудило в голове и горле, и отчаянно ныло в желудке.
