Я задержалась в гостиной с сумкой на плече. Дэвин, казалось, начал трезветь. Среди осколков сломанного стола он, прилагая усилия, пытался вытащить телефон из заднего кармана.
— Дэвин, ты грёбаный ублюдок, — холодно сказала ему. — Желаю тебе несчастной жизни. — Приятно было сказать что-то подобное. Он бросил на меня непонятный взгляд. — Прощай.
И я ушла.
Сидя за рулём своего старого «Сивика», я молилась, чтобы он завёлся гладко. Затем со слабым вздохом облегчения направилась на восток. Я хотела убраться к чёртовой матери из Калифорнии. Казалось, Дэвином пропитан весь штат. И я погрузилась в самые гнусные мысли, которые мне когда-либо приходилось думать о себе. Я ни в коем случае не была уверенной в себе успешной женщиной, которой мечтала стать. А была просто слабой девочкой без силы воли.
Хуже того, я так и не поняла, кому нельзя доверять.
Корд
Ненавижу видеть сны. Моя мать когда-то была одной из тех, кто носит кристалл силы и гадает на Таро, видя в каждом движении подсознания послание от Вселенной. По крайней мере, так она говорила, когда не была под кайфом. А большую часть времени она находилась под кайфом.
Нет, сны — бесполезные остатки, дерьмо, по уважительной причине заброшенное обратно в мозг. Это просто дерьмо, которое было засунуто на задворки твоего сознания по какой-то причине. Они были кошмаром постоянного голода в детстве. Они были агонией оттого, что твоего брата забил до полусмерти сумасшедший, внутри которого течёт родная кровь. И это было осознание того, что ты будешь следующим. Сны были тем местом, которое делало тебя тем, кем ты был, местом, которое ненавидел больше всего. Они были жаром и грязью, иногда с кровью и криками. Что ещё хуже, сны были изоляцией, потому что с ними приходилось сталкиваться в одиночку, без двух людей, которые являлись твоей частью с того момента, как начал существовать. Крид и Чейз хорошо знали, что после боя я всегда предпочитал побродить немного в одиночестве, поэтому оставляли меня в покое. Каждый из нас справлялся по-своему. В тех редких случаях, когда наступала очередь Крида, он скрывался в тёмном месте, жаловался на нашего ублюдочного отца, пил, пока не терял сознание. Ему было не по себе в этом месте, и в любом случае Крид лучше работал в роли агента, занимаясь делами и все организовывая. Люди смотрели на него и думали дважды, прежде чем попытаться над ним подшутить. Чейз другой: ему нужно было тренировать член до тех пор, пока полностью не выжимал свои яйца или об этом не заботились женщины, которых он брал в постель. Но когда подходила моя очередь, мне просто хотелось несколько часов спокойствия.
