— Я чертовски на это надеюсь.
— Тогда ладно, — кивнул он с задумчивым видом. — Окей, если ты уверен, что хочешь именно этого, то для меня — добро пожаловать!
— Так и есть, — ответил я.
— Чёрт, — брат с усмешкой покачал головой. — Должно быть это приятное чувство.
Во мне циркулировало много энергии, но не было возможности использовать её конструктивно. Попробовал поднимать на крыльце гири, но было слишком жарко. Через десять минут я взмок от пота, так что прыгнул в душ.
Затем я вернулся в свою комнату и осмотрелся. Вокруг было не так много. Возможно, у меня никогда не было много денег и красивых вещей. Я знал, что Сэй не очень нравится моя идея зарабатывать борьбой, и вдруг мне самому это показалось глупым способом срубить немного зелени. Накануне вечером, когда мы забрались на крышу университетского художественного музея, она кое-что сказала, что заставило меня задуматься. Я вовсе не был убеждён, что моё место в художественном классе, как предполагала Сэйлор. Но когда-то давным-давно рисование давало мне изрядное количество покоя, когда я в нём нуждался. В моём представлении это было что-то вроде того, чем писательство было для Сэйлор. Мой двоюродный брат, Деклан, зарабатывал на жизнь тем, что делал татуировки. Все наши тату набил он несколько лет назад, когда появился из ниоткуда и некоторое время жил у нас. Деклан был поражён наброском кентавра, который я сделал и сказал мне, что я должен позвонить ему, если когда-нибудь захочу заняться этой работой. Он обещал помочь мне начать. Могу сделать это сейчас. Я слышал, что теперь он живёт где-то в окрестностях Эмблема. Может быть, на выходных, поехав туда с Сэйлор, я смогу навестить его.
Меня слегка затошнило от внезапного воспоминания о родном городе. Моим мысленным взором предстали высокие заборы тюрьмы, безлюдье отдалённой пустыни, где прошло детство. Мне была ненавистна мысль о возвращении туда. Но я не хотел разочаровывать Сэйлор. Не после того, как она так застенчиво смотрела на меня и говорила, что для неё значит, когда я рядом с ней. Пришло время отбросить прошлое, даже если это означало необходимость вернуться к нему. Я могу это сделать.
От нечего делать я принялся за уборку квартиры. Я ненавидел грязь. Чейз любил говорить мне, что у меня «обсессивно-компульсивное расстройство на палочке». И, возможно, он был прав, но я на самом деле не переносил грязь. Возможно, потому, что в течение многих лет я находил её везде, куда бы ни повернулся.
