Представитель казначейства мне понравился. Эдакий дед-боровик с кустистыми бровями, седой аккуратно подстриженной бородкой и редким пушком на макушке. Бумаги пролистал все, но очень быстро. Хотя было видно, что какие-то свои метки проверяет и абсолютно уверен, что его не просто так от дел оторвали.
— Сколько ящиков? — спросил он в конце, убрав кипу листов в пустую папку.
— Восемнадцать. На горбу не утащить, мы в трюме каждый вдвоем кантовали.
— А разгружать как будем, если неподъемные? Свободных людей сейчас нет, самая горячая пора, начало навигации.
— У меня кран-балка на шхуне, поэтому мы в телегу все без проблем перебросаем. Было бы куда.
— Отлично. Завтра к девяти утра буду.
Я удивился:
— Лично груз принимать станете?
— Порядок такой. Даже если подшивку газет через вас отправят, положено охрану выделить и лично проследить. Не забудьте еще патент предъявить, чтобы я вас как положено опознал. И без старшего по команде приватир груз сдать не имеет права. Только так.
Не ожидал столь обстоятельного подхода. Хотя, ведь казначейство так же через служебные каналы и собранные налоги перевозит, и еще какие-то денежные дела ведет. Поэтому — надо будет запомнить на будущее, чтобы не опростоволоситься. А то приехал бы дедок вечером за грузом, а я в городе пропадаю.
— Хорошо, ждем завтра. Все будет готово. И груз, и патент.
* * *
Я вышагивал по брусчатке и радовался, что прихватил с собой пиджак. Сначала думал, что нехорошо выглядеть полной деревенщиной в столице. Но уже через десять минут сообразил, почему почти все попавшиеся навстречу неплохо утеплены. Середина апреля, солнышко светит, а ветерок-то ой какой злой и холодный. Или циклон притащило, или местные весенние штучки. Но зато широкая шляпа от яркого солнца защищает, в пиджаке никакие порывы ветра не страшны, каблуки весело выстукивают по камням. Город. Толпы народа, блеск надраенных стеклянных витрин, почти вавилонское столпотворение. Или это я от большого скопления людей отвык?
К Синодскому двору я подошел вместе с молодым парнем в синем мундире со стоячим воротничком. Служитель Церкви поздоровался с солдатами в будке и пошел дальше, а я задержался на чуть-чуть, чтобы показать выданную мне вместо пропуска небольшую бляху:
— Брат Иоанн у себя?
— С утра был. Дорогу знаешь?
— Да, не заблужусь.
Пошел следом за молодым человеком и только в коридоре заметил, что у того спина напряглась. Сначала меня это чуть позабавило, а потом сообразил: посторонний, идет следом за кем-то из местных работников с непонятными целями. Кто такой, что ему нужно — неизвестно. А если в местных темных коридорах кого по загривку шарахнуть, так и не сразу хватятся. Но — мне как раз в эту сторону, так что пусть потерпит шаги за спиной. Не сахарный, не растает.
