— Нас в тридцатьчетверке четверо было. Я, мой механик-водитель старшина Валера Ушкевич, стрелок-радист Боря Багрянский и заряжающий Володя Михайленко. А с нами еще два экипажа во взводе. Танк младшего лейтенанта Семы Ройзмана слева от нас, а танк лейтенанта Гриши Рокотова — справа. Наш взвод занял позицию в перелеске, справа от шоссе, чтобы атаковать немцев с фланга по приказу. Сначала немцев специально немного пропустили вперед, а потом уже команду я по радио получил и своим приказал выдвигаться из-за деревьев и открывать огонь. Все мои три танка начали высовываться потихоньку из перелеска на дистанции метров сорок друг от друга. А по дороге немецкие панцеры катили, тройки. Ну, мы им и влепили в борта метров с двухсот по бронебойной болванке, только башни слетали. Сразу три танка подбили. А по нам их задние ударили, только не видно было им нас с дороги хорошо, мы же замаскированные в перелеске находились.
Так по вспышкам наших пушек немцы стреляли. Опытные, сразу видно. И подбили, гады, танк Гриши Рокотова сразу. Я из своей командирской башенки видел, что гусеница левая от первого попадания слетела, а от второго — движок задымился. Произвели и мы следующий залп. Подбили еще один танк у немцев. А тут они разглядели уже получше, где мы прячемся, и давай по нам прицельно лупить. А их танков на шоссе еще много оставалось целых. Задели три раза мой танк, прежде, чем серьезные повреждения начались.
Сначала, как и у Рокотова, гусеницу разнесло. А потом такой удар последовал, что лопнула броня. Вспышка произошла, и я на несколько секунд сознание потерял. Но, быстро очнулся от жара, потому что танк уже горел. Надо выбираться было. И сам бы я не выбрался, если бы механик не помог. Он быстро меня вытащил через свой люк, а то башенный заклинило после удара болванки. Нашего заряжающего, Володю, сразу убило, кусками брони всего посекло. А стрелок-радист Боря Багрянский сильно обгорел и не дышал уже.
Я в первый момент даже и не понимал, что со мной. Вылез с помощью старшины из танка. Осмотрелся и вижу, что и оставшийся танк из нашего взвода тоже подбили, и горит он уже. Так силы я еще нашел, чтобы рвануть туда под пулеметным огнем немцев, чтобы помочь выбраться ребятам. Ну, и спаситель мой Валера Ушкевич тоже за мной увязался. Так и попал он под пулеметную очередь. И замертво упал. Я один остался. Смотрю, а весь экипаж Ройзмана тоже погиб. Мехвод его Фарид Магомедов в люке наполовину торчит и горит весь, мертвый уже, а сам Ройзман из командирского люка свесился, изрешеченный весь не то пулями, не то осколками так, что и живого места на нем не осталось.
