Когда девушка снова показалась из-за деревьев, Вэньян внимательнее присмотрелся к ней. Жидкие светлые волосы, нос великоват, губы тонкие, если подходить с человеческими мерками, а гиганты все-таки были людьми, не красавица. Но, она была гигантом, да еще из династии Коссаров, одно это, вернее, два эти, добавляли с десяток очков к красоте. Слава и вожделение других мужчин делают женщину в наших глазах не менее, а то и более привлекательной, нежели иные природные дарования.
Вскоре из-за деревьев показались первые строения деревни гигантов — двухэтажные дома, величиной с собор, окруженные соответствующей высоты деревьями и — в сравнении с ними — низенькими заборчиками, хотя последние были выше человеческого роста. Широкие улицы, по одной из которых, на огромном велосипеде колесил гигант, он приветствовал поезд звонком на руле, и ребятня, радостно визжа, замахала ему в ответ, поезд же издал короткий гудок.
Показуха! Вэньян вздохнул, представив себе, каково это — двум взрослым людям стоять целый день на солнцепеке, перекидываясь мячиком. Или этому — выезжать из-за угла к каждому поезду, позвякивая. Хотя… он вспомнил свою работу в «Доминант. нано. груп.», все эти цвета рубашек, грызню в компании, бывают работы и похуже. А здесь все-таки — свежий воздух!
Поезд подкатил к вокзалу — огромному, как все вокруг. Диспетчер, или кто он здесь — мужчина средних лет, четырёх метров ростом при форме с фуражкой, приветствовал их улыбкой и взмахом руки.
Толпа туристов, а вместе с ними и Вэньян вывалила на перрон.
Не мудрствуя, Вэньян сразу подошел к парню в фуражке.
— Я от Рябого Ду, проводи меня к Фолчеру.
Улыбка с лица тут же сползла — да, Рябого Ду здесь знали, а его посланца ждали.
Грузно развернувшись, гигант махнул Вэньяну, приглашая следовать за ним.
* * *
Я шел по городу, мимо меня двигались люди и не люди, я никого не замечал.
Сумасшествие индикаторов потихоньку возвращалось к норме.
Мама, папа, Марико, я отомстил за вас. Что я чувствовал? Пустоту. Словно вырвали что-то внутри, что-то важное, чем жил, дышал, и незачем теперь жить.
Налетел на какого-то дылду в лохмотьях.
— Смотри куда прешь! — кожа на лице его наполовину слезла и свисала клочьями, к тому же имела серый цвет.
Вспоминаю, читал в вирте, сейчас мода на внешность зомби. На что только люди не идут, ради… собственно, ради чего? Красоты? Это вряд ли. Стиль? Сомнительно. Ради того, чтобы быть не таким, как все — тоже нет. Вон, несколько зомби стоят кружком, беседуют, в толпе то и дело мелькают серые лица. Тогда, ради чего? И почему меня сейчас занимают эти мысли?
