— Тебе решать. Ты можешь просто наблюдать и ждать, а можешь вмешаться со своей статьей и сломать будущие планы церковников. Но в этом случае Господь совершенно обосновано снимет с себя данные тебе обязательства.
Блин! Как же это стремно. С одной стороны у меня есть своя цель, а с другой — какая-нибудь крестьянская девочка, которая умрет от стафилококка из-за того, что у мамы с папой нет денег на дорогой желтый порошок, который на самом деле и не дорогой вовсе.
— Не грузись. Жили ведь они как-то до этого? Новых нарожают. Тем более ты уже знаешь, что смерть — это не конец, а начало новой жизни.
— Тебе легко говорить так. Ты бог, а я человек. Пусть не самый хороший, но человек.
— Чего-то тебя на морализаторство потянуло…
— Чего молчишь, Акакий? — священник обеспокоенно смотрел на меня.
— А знаете что, отец Иннокентий? — наконец решился я. — Возможно вы и правы. Давайте сделаем так: мы прямо сейчас запишем все детали события с датами, именами, — я кивнул на больного. — Укажем подробности.
— Я против. — замотал он головой.
— Да погодите вы! — продолжил я. — Ничего мы публиковать в газете не будем. Но если вдруг что-то пойдет не так, как вы планировали, то мы всегда сможем потом привести доказательства вашего открытия и открыть народу правду.
Он понял к чему я клоню и уселся на стул с задумчивым видом, теребя несуществующую бородку. При всей своей кажущейся простоте, я знал, что священник далеко не дурак, и понимает на что я намекаю. Эйфория от чудесного исцеления уже пошла на спад, и лучшее, что мы сейчас могли сделать — подумать о последствиях и попытаться заготовить козыри.
— А давай! — махнул он рукой. — Но ты на Священном писании поклянешься, что без моего ведома ничего печатать не будешь.
— Идет!
С отцом Иннокентием я просидел до обеда и детально записал все обстоятельства эксперимента. Я не сильно шарю в земной технологии производства пенициллина, но знаю, что он очень неустойчив и быстро распадается. Здесь же священник использовал какую-то несложную магию, что позволяло сохранять полученный продукт сколько угодно долго. Мы с ним даже составили письменный договор, который я для пущей надежности отнес к знакомому нотариусу. Тому самому, через которого проводилась сделка с Полухиным. Я не позволил ему ознакомиться с текстом — его подлинность меня не интересовала, а лишь попросил подтвердить сегодняшнюю дату, как день появления соглашения.
Остаток дня я провел в типографии вместе с Арсением и Парамоном, составляя кроссворды. Дело не то, чтобы шло очень быстро, но думаю, что за месяц мы управимся со сборником. Оставалось еще написать статью о Климе, чем я и собирался заняться вечером. Но едва я вернулся домой, как все "испортил" повторный визит одной особы.
